Кроме того, показывая свое подлинное лицо, мы открываем себя для малоприятных истолкований нашей натуры. Гоффман хорошо раскрыл это обстоятельство на примере психиатрической лечебницы. Он описал одного пациента средних лет, который постоянно шагал по коридорам больницы, держа в руках сложенную газету и зонтик в чехле. На его лице было выражение человека, который опаздывает на деловое свидание. Для этого больного было чрезвычайно важно делать вид, будто он обычный бизнесмен, хотя он не обманывал никого, кроме самого себя.
В восточных странах маскировка может быть чисто физическим процессом. Обычай носить паранджу или чадру позволяет женщинам скрывать свои эмоции и защищать их от агрессии мужчин. В этих странах язык тела общепризнан и считается, что мужчина при малейшей провокации со стороны женщины постарается навязать ей половые отношения. Паранджа позволяет женщине скрывать часть лица и прятать любую невольную гримасу, которая может быть истолкована как поощрение мужчины. В семнадцатом веке женщины высшего света Западной Европы использовали для этих же целей веера и маски на палочках.
МАЗОХИСТ И САДИСТ
Во многих случаях маскировка может быть использована как инструмент психологической пытки. Возьмем пример Энни, жены Ральфа, который старше своей супруги, имеет лучшее образование и очень хорошо сознает то обстоятельство, что Энни не ровня ему в интеллектуальном и социальном отношении. Однако парадоксальным образом Ральф полюбил Энни и решил, что она лучше всего подходит для него в качестве жены. Это не помешало ему начать свою игру с Энни, игру с чрезвычайно сложными правилами.
Когда Ральф возвращается домой после рабочего дня, жизнь в доме следует согласно раз и навсегда заведенному ритуалу. Ральф приходит домой в шесть, моется, читает вечернюю газету до шести тридцати. В этот момент Энни должна позвать его к ужину. Энни нужно приготовить ужин точно в шесть часов тридцать минут: ни минутой раньше, ни минутой позже. Энни садится за стол и украдкой следит за выражением лица мужа. Ральф знает, что она за ним наблюдает. Она знает, что он чувствует ее постоянное внимание к его выражению лица. Но никто никогда не признается в этом.
Ральф никак не дает Энни понять, нравится ли ему еда. Тем временем Энни уже сочинила целый драматический сюжет, вполне пригодный для мыльной оперы. У нее на душе скребут кошки: а вдруг Ральфу не понравится еда? В этом случае они весь вечер проведут в полном молчании.
