— Моя жена говорит, что хочет быть со мной, где бы я ни был.
Улыбкой Авинет показала, что она видит его гнев и наслаждается им.
— Я считаю, что вы оба слишком эгоистичны, — произнесла Королева. — Никто из вас не очень-то заботится о благополучии империи. Мне понятно, почему вы не хотите расставаться, но сейчас война, и все мы должны чем-то жертвовать.
— Будет так, как желает Королева, — с каменным лицом выдавил Хэдон.
— Мы можем уехать на год, — сказала Авинет, — может, на два. Одна Кхо ведает, сколько времени понадобится нам для победы. Между тем, ты должен быть счастлив, зная, что Лалила здесь в безопасности. И, — Авинет, улыбаясь, выдержала паузу, — ваш ребенок.
— Что?! — вздрогнул Хэдон.
— Да. Гонец сегодня утром сообщил мне, что твоя жена в положении. Лалила ходила в храм — определить, действительно ли она зачала. Над ней тотчас свершили необходимый ритуал и нашли, что она беременна.
Хэдон знал о ее состоянии, но не сознавал, что ее подвергнут проверке. Она выполнялась способом, известным одним лишь жрицам; Хэдон слышал, что ритуал включал в себя жертвоприношение зайца.
— Сугукатет говорит, что пару ночей назад ей снился сон о младенце, — сообщила Авинет. — Вот почему она позвала Лалилу этим утром в храм. Вероятно, если ее сон не ложный, твоему ребенку выпадет великое предначертание. Но необходимо, чтобы Лалила посетила оракула, тогда мы сможем узнать подробности ее счастливого будущего.
— Ее?
— Сугукатет снилась девочка. Конечно, дитя не обязательно твое. Мой отец изнасиловал Лалилу незадолго до того, как спас ее. Пожалуй, излишне напоминать тебе про это. А промедли она еще пару минут и не прикончи этого бандитского главаря, сомнений в отцовстве прибавилось бы.
Хэдон едва сдержался, чтобы в ярости не ударить Авинет:
— На этой земле не очень многие могут с уверенностью сказать, кто их отец. Это не имеет значения.
— Хорошо, что у Лалилы был ребенок до того, как она вышла за тебя, — проговорила Авинет. — В противном случае, ей пришлось бы следовать древнему обычаю.
Она намекала на святых проституток. Все женщины, не зачавшие ко времени первого замужества и не рожавшие вовсе, отправлялись в храм — месяц им надлежало быть святыми проститутками. Зачатие как результат этого месячного статуса считалось священным. Теоретически бог вселялся в тело оплодотворенной женщины во время полового сношения. Бог считался отцом ребенка. Это была великая честь для семьи.
Хотя древние абсолютно буквально верили во все это, теперь-то уже понимали, что ответственность за зачатие несет мужская сперма. Но тысячелетняя традиция осталась, а реальность игнорировалась. Служители Кхо утверждали, что это не имеет значения. Бог по-прежнему владеет телом мужчины и, следовательно, сперма метафизически его, хотя физически принадлежит отцу-человеку.
