– Ничего не было ни доказано, ни опровергнуто, – рассказывал Карфакс. – Епископ пытался изгнать дьявола из «Медиума», но с ним случился сердечный припадок. Вот и все.
– Но откуда Вестерн мог узнать, что епископ Шаллунд выберет друга детства, который умер в 11 лет и о котором узнать что-либо заранее было совершенно невозможно? Кроме того, он до последнего момента не знал, кто войдет в состав комиссии.
– Он очень богат и, насколько мы можем предположить, неразборчив в средствах, – сказал Гордон. – Ему, скорее всего, удалось выяснить, кто войдет в комиссию, несмотря на то, что это предполагалось хранить в строгой тайне. И его ищейки, что также вероятно, раскопали все, что только можно, в отношении ее членов. Как бы там ни было, расследование ничего не прояснило, даже наоборот – запутало все еще больше. Постмедиумисты утверждают, что покойник возмутился комиссией и убил Шаллунда за то, что тот никак не мог ему поверить. Или, вернее, так напугал епископа, что с ним случился сердечный приступ, имевший фатальный исход. В среде антимедиумистов так и осталось существовать два направления: одни утверждают, что Вестерн – просто мошенник, другие верят, что он – колдун, новый Фауст, вызвавший к жизни силы, которые следовало бы оставить в покое. Словом, мы остались там же, где были до комиссии, только страсти разгорелись еще сильнее.
– И что ты думаешь об истинности утверждений Вестерна?
– Остаюсь при своем мнении. Во всяком случае, пока что. Я, признаюсь, вовсе не беспристрастен в этом деле. Мое неприятие идеи о существовании загробной жизни могло повлиять на мои суждения и помешать мне быть объективным.
– Сегодня ты будешь говорить с Френсис и независимо от того, сколько денег потратил Вестерн на ее изучение, он не в состоянии разузнать абсолютно все. Есть такое, что знаешь только ты.
Гордон улыбнулся.
– Верно. Но, согласно моей гипотезе, это не имеет никакого значения. Ведь разговаривать я буду вовсе не с Френсис. Это будет нечто иное – какое-то существо, располагающее определенными средствами разузнать о ней все. Читая мысли, наверное. Или, может, оно наблюдало за ней с момента рождения...
– О, ради бога! – воскликнула Патриция.
Тело у нее, безусловно, изумительное, подумал он. Но выражение гнева вкупе с полным отсутствием косметики делает лицо почти уродливым.
Карфакс поднялся с постели, одел пижаму и легкий халат.
– Может быть, горячий кофе тебя остудит. Не выходи из себя только потому, что я осуществляю свои мужские прерогативы.
