— Не правда ли, он настоящий романтик? — пожаловалась Адрина. — Мы так здесь и будем стоять до посинения? Я замерзла. Я мерзну каждый раз, как выхожу замуж.
— Нам надо возвращаться в лагерь. Денджон приказал поварам приготовить для вас свадебный пир.
— Полагаю, эту пищу мне не приходилось есть ни разу в жизни, — пробурчала Адрина.
— Ты ведь не собираешься успокоиться, не так ли? — поинтересовалась Р'шейл.
Принцесса неохотно уступила.
— Хорошо, я приложу все усилия, чтобы оценить по заслугам хлопоты хозяев.
— Полагаю, что этого тебе точно не приходилось делать ни разу в жизни, — вкрадчиво заметил Дамиан.
«Военлорд получает удовольствие от опасностей», — отметила Р'шейл, поймав взгляд, брошенный на него Адриной. Она извинилась перед невестой и женихом и оставила их на Брэка, а сама ускользнула, чтобы поговорить с Денджоном.
— Спасибо, капитан.
— Мне кажется, Р'шейл, сегодня я нарушил все законы, какие мог. Ты уверена, что это было необходимо?
— Несомненно. Теперь Хитрия и Фардонния не ударят нам в спину, пока мы будем разбираться с кариенцами.
— Хотелось бы, чтобы ты была права. Я-то не уверен, что женитьба хитрианского военлорда на фардоннке сильно поможет Медалону. Особенно такого военлорда, который последние десять лет промышлял в основном кражей коров на пастбищах на нашей границе.
— Теперь этот военлорд на нашей стороне, Денджон.
— Приходится поверить тебе на слово. В общем-то, он кажется достаточно благоразумным.
Она улыбнулась, прикидывая, как бы Дамиан отнесся к такому сомнительному комплименту.
— Не бойся. В конце концов все выйдет как надо.
— Надеюсь, что ты права, дитя демона.
Времени на то, чтобы выбранить капитана за употребление ненавистного имени, у Р'шейл уже не было. Ее отвлекло волнение, поднявшееся с приближением защитника, бегущего прямо к ним от линии шатров и выкрикивающего ее имя.
— Что случилось? — требовательно спросила она, когда защитник, наконец, пробился к ней через толпу гостей.
— Тарджа, — выпалил молодой человек. — Он проснулся.
Р'шейл первой влетела в лазаретный шатер. Сметая всех на своем пути, она подлетела к соломенному тюфяку, на котором в дальнем углу шатра лежал Тарджа, пытаясь освободиться от стянувших его веревок.
— Тарджа?
Он повернулся на звук голоса, но, похоже, не узнал ее. Тарджа уже не был мертвенно-бледен, он выглядел так, словно внутри у него бушевала битва. Темные волосы свалялись, лоб в каплях испарины. Грубые серые армейские одеяла, которыми его накрыли, превратились в спутанный комок.
