— Наглый невежа! Как вы смеете говорить со мной в подобном тоне! Это вам даром не пройдет!
Доминик покачал головой и лениво встал:
— Сожалею, месье Латур, но, будучи в здравом уме, я не смогу принять ваш вызов. Вы намного старше меня, и, боюсь, ваше сердце не выдержит такой нагрузки.
Кровь отлила от лица Виктора, все его грузное тело тряслось.
— Вы меня не правильно поняли, Делакруа, — прошипел он. — Я вовсе не собираюсь драться с вами как с джентльменом. Я имел в виду, что отделаю вас кнутом.
Теперь настала очередь Доминика побледнеть. Бирюзовые глаза потемнели и зловеще засверкали.
— Очень боюсь, Латур, что вы пожалеете об этом оскорблении. — Он небрежно поклонился, щелкнув каблуками, развернулся и покинул кабинет судовладельца.
Его лошадь стояла перед домом. Оборванный мальчишка, отвязывая поводья и подавая их Доминику, невольно сжался при виде этих холодных глаз, зловещей усмешки и силы, распиравшей широкие плечи. Затрещины доставались мальчишке чаще, чем мелкие монетки, поэтому, передав поводья всаднику, он стремительно отскочил назад.
— Что это с тобой, черт возьми, парень? — спросил Доминик, очнувшийся от своих мрачных мыслей, скрытых под непроницаемо-ледяной маской.
Он достал из кармана монетку и свесился с лошади, протягивая мальчишке. Ребенок робко сделал шаг вперед, схватил монетку, тут же снова отскочил к стене и пробормотал:
— Месье что-то рассердило. Доминик потемнел лицом:
— Да, точно, но ты тут ни при чем, малыш. Я вовсе не склонен вымещать свой гнев на невиновном.
Стараясь держаться в стороне от шумного рынка, он направился вдоль набережной к другому людскому водовороту, кипевшему там, где стояли на якоре высокие суда, скрипели канаты и на речном ветерке, дувшем с залива, громко хлопали спущенные паруса.
"Танцовщица» в полном соответствии со своим именем, казалось, плясала на легких волнах. Этот изящный белоснежный фрегат был гордостью Доминика, и один только вид «Танцовщицы» словно пролил бальзам на его пылающую душу. Но он же явился и болезненным напоминанием о неудачной встрече. Доминик должен был добиться содействия от Латура и добьется его. Но теперь ему придется действовать единственным оставшимся способом, то есть насилием. Да, он заставит Латура согласиться и тем самым отомстит за оскорбление.
Капер Делакруа нанесет удар по самому уязвимому — по гордости Виктора Латура.
Доминик поднялся по трапу на добела отдраенную палубу. Матросы, покрывавшие лаком комингс, хотели было встать и приветствовать его, но он жестом показал, чтобы те продолжали работать. Хозяин этого корабля не любил церемоний, но требовал безоговорочного повиновения, и среди тех, кто выходил с ним в море, не было ни одного, кто осмелился бы ослушаться его.
