Генриетта лишь однажды побывала в Лондоне, в самом начале своего приключения, когда покинула дом в фургоне с багажом и приехала к Уиллу в его дом неподалеку от гостиницы «Грей». Тогда город вызвал у нее восторг, и даже запах конского навоза, потрохов и овощей, а также прочих отбросов, гниющих в сточных канавах, не мог умалить ее восхищения. Она с интересом разглядывала снующие туда-сюда толпы людей, оглушенная криками и звоном колокольчиков уличных торговцев, предлагающих свои товары, визгами и воплями, доносящимися из темных переулков. Настал вечер, и город осветился факелами и фонарями. Лошади были вынуждены идти медленно из-за скопления людей. Маленькие дети сновали под ногами лошадей, ползая по булыжной мостовой в поисках объедков и различного хлама в сточных канавах.
Казалось, сэр Дэниел знал, куда вел свой маленький отряд. Это обстоятельство было крайне важно для Генриетты, так как она не представляла, где можно остановиться, хотя и была немного знакома с лабиринтом лондонских улиц. Они проехали через одни из семи лондонских ворот с прямоугольными башнями по обеим сторонам и оказались в районе Олдерсгейт. Дэниел направил лошадь вниз по мощенной булыжником узкой улочке и остановился около довольно симпатичной крытой соломой гостиницы с побеленными стенами.
Легкий вечерний ветерок покачивал скрипящую вывеску «Красный лев». Подбежавший конюх принял у них лошадей.
— Слезай, Мэг Болт, — с улыбкой сказал Дэниел, помогая ей спешиться. — Если ты голодна так, как я, то, наверное, будешь рада ужину.
— Как долго мы пробудем здесь? — спросила Генриетта, осматривая гостиницу. Голос ее слегка дрожал, когда она задавала вопрос, в котором косвенно содержался другой: что теперь будет с нею?
Если Дэниел и почувствовал ее страх, то не подал виду.
— Пока не решим, что делать дальше, — ответил он бесстрастным тоном. — Никто не потревожит нас здесь. Это только в пути нам грозила опасность, а сейчас, я думаю, мы можем снова называть себя своими собственными именами.
— Но разве вы не хотите побывать дома, чтобы узнать, как поживают ваши дети? — спросила Генриетта, не замечая, что ее руки непроизвольно сжались в кулаки и только перчатки не позволяли ногтям впиться в ладони.
Дэниел посмотрел на нее странным взглядом, как бы взвешивая свой ответ.
— Да, — медленно произнес он. — Я должен повидать детей, а также узнать, какой штраф наложил на меня парламент.
— Если им неизвестно, что вы сражались под Престоном, возможно, они не конфискуют ваши земли, — вмешался Уилл.
