— Осторожно. — Дэниел легким движением руки придержал девушку. В глазах ее отразился испуг.
— Пустите меня. Кто вы и что здесь делаете? — Голос ее слегка дрожал от страха, но Дэниел с интересом отметил, что речь была правильной, без каких-либо следов крестьянского диалекта.
— Я хочу помочь вам, — сказал он. — Если не ошибаюсь, ваше плечо ранено пикой. — Он убрал ленту и, взявшись за рваные края рубашки, решительно раздвинул их, обнажив рану, которая все еще кровоточила, добавляя новый слой к запекшейся крови.
Рот девушки приоткрылся, и с ее уст готов был сорваться крик боли, но она крепко сжала зубы, стойко выдерживая осмотр. Однако когда Дэниел начал смывать засохшую кровь смоченной в ручье лентой, из-под ее прикрытых век потекли слезы, оставляя следы на грязных щеках.
— Кажется, кость не задета, — сказал он задумчиво, — но, боюсь, порвана мышца. Я завяжу ее покрепче, а вы постарайтесь не шевелить рукой.
— Я и так не двигаю ею, — сказала она прерывающимся от слез голосом. — Очень больно.
— Вы храбрая девушка, — попытался он ободрить ее. — Как вас зовут?
Выражение ее лица невольно напомнило ему малышку Лиззи, старающуюся выкрутиться из трудного положения.
— Гэрри, — сказала она, открывая глаза.
— Ммм… — промычал Дэниел. — Необычное имя для девушки, не так ли? — Ответа не последовало. Тогда он предпринял еще одну попытку: — А кто такой Уилл?
Глаза ее снова открылись, и на этот раз в них застыла не только физическая боль.
— Кажется, он мертв, — сказала она. — Я видела, что он упал, перед тем как… — Ее рука взметнулась к плечу. — Перед тем как я ощутила ужасную жгучую боль и больше уже ничего не помнила. — Пока Дэниел перевязывал рану, они молчали. — Мы проиграли битву? — спросила она наконец.
— Парламент победил, — ответил он. — Королевской армии больше не существует. Я не знаю, означает это для вас победу или поражение.
— Поражение, — сказала она. — Я очень хочу пить.
Значит, в его руках была беглая роялистка. «Это лучше, чем наоборот», — решил он. Попытка помочь дочери сторонника парламента могла поставить его в затруднительное положение. Он вытащил из своего ранца оловянную кружку, наполнил ее водой из ручья и поднес к губам девушки. Она глотнула и закашлялась, затем снова глотнула.
— Я должна умереть?
— Думаю, что нет.
— Теперь, когда Уилл мертв, мне все равно. — Губы ее задрожали. — Я хочу умереть рядом с ним.
Дэниел нахмурился, услышав такую высокопарную чушь.
— Я далек от того, чтобы насмехаться над властью любви, дитя мое, но это явная глупость. Думаю, ваш отец знает, как следует с вами поступить, когда вы вернетесь домой.
