Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви | страница 74

Обе они помолчали.

– Да, это правда, – сказала Таня, – бывают разные виды любви, – и внезапно ушла, не промолвив больше ни слова.

А старый медник все продолжал кричать на перекрестке, звенеть железом, и за окном стояла весна.

В рощице за домом Тани тоже стояла весна, та же самая. Она подняла траву у подножия каменных березок, свежим мхом согрела корни синих пихт. И пихты покачивали своими густыми, тяжелыми ветвями, сами на себя навевая теплый ветер.

Таня окликнула Фильку. Он ответил ей с дерева, болтая босыми ногами. Своим острым, как шило, ножом чинил он карандаш, а на коленях лежали тетради и книги – тяжелый для мальчика груз, под которым гнулась не только его голова, но и качались как будто вершины деревьев, весь лес ходил вокруг ходуном.

Он учился усердно.

И Таня с того страшного дня на реке не покидала его. Они занимались вместе, и ее резвая память приходила им на помощь обоим.

Таня схватилась за толстый сук, подпрыгнула и тоже взобралась на дерево.

Это была даурская береза, почти без листьев, выросшая криво над землей. Так удобно было сидеть на ней рядом!

– Завтра последнее испытание, – сказал с укоризной Филька, – а ты уходишь на целый час. Сама все знаешь, а другой человек пусть пропадает. И он пропадет. Я даю тебе слово. И, может быть, чтобы он не пропал, ему нужно учиться, – с горечью заметил Филька, – а тебя, когда надо, нет.

– Филька, – сказала ему Таня, – ты бы мог и один выучить эту теорему за час, пока я ходила к Жене.

– А что ты скажешь, – с грустью возразил Филька, – если я ее учу, учу, а она катится от меня, как на колесах?

– Тогда начнем скорей.

Таня, протянув руку, взяла у Фильки свою тетрадь.

– Если две окружности имеют общую точку… – сказала она, глядя на кипевшую от ветра листву.

Но Филька все продолжал чинить карандаш, и охотничий нож его сверкал на солнце, точно крыло лесного голубя.

– Нет, подожди, – сказал он, – ты скажи мне сначала всю правду. В самом ли деле пойдешь ты сегодня на рассвете с Колей на мыс?

– Я сказала тебе правду.

– И для этого надела ты свое нарядное платье и не жалеешь его нисколько?

– Да.

– А если Коля испугается и не придет на мыс?

– Он придет, – сказала Таня, не отрывая глаз от листвы.

– А если отец узнает?

– Он не узнает.

– Ты не боишься разве, что кто-нибудь скажет ему?

Таня пожала плечами:

– Кроме тебя, никто не знает. А ведь ты не скажешь.

Но она все же взглянула на Фильку с подозрением: не смеется ли он. Но никогда в жизни Филька не был так серьезен.