Они стояли на приподнятой платформе, пот заливал глаза, костюмы были в пыли, выражение испуга еще не исчезло с их лиц, и все же!.. Здесь они впервые за все путешествие испытали волшебство чего-то сверхогромного, никем до них не пережитого, и даже самый бесчувственный человек не смог бы остаться равнодушным к этому чуду.
Немного погодя Дон подошел к ящичку, стоявшему на цоколе посреди купола башни.
— Попробуй ты, — сказал он Алу.
Ал осторожно повертел одно из колесиков, и они сразу заметили, что изменилось. Угол обзора на экране сместился, одна угловая секунда поворота колесика забросила их на миллионы световых лет в дали мироздания. Им почудилось, будто они стоят среди звезд. Спокойные светила сбивались в гиперпространстве в пестрые облака, спирали, кольца, шары, между ними сновали кометы, пульсировали сгустки звездной пыли. Это были незнакомые им скопления звезд, никому не ведомые миры, но это был все тот же космос, который они видели с Земли, те же самые звезды, те же темные или светящиеся облака материи, и где-то, в каком-то отдаленном уголке космоса, искать который им сейчас не хотелось, но который, без сомнения, был доступен этому чудесному искусственному глазу, стояло их Солнце, жила семья их планет — ледяной мир Нептуна, Сатурн с его кольцами, каменные пустыни Марса, облачные котлы Венеры, Меркурий, этот раскаленный шар, и тут же странствовала Земля, их родина, и на ней жил Человек. На ней развивалась его культура, там жили и мечтали, выдумывали новое, изобретали, рождались и умирали те, малой частицей которых были они сами. Никто из них и вообразить себе не мог, что способен удивляться до такой степени, и каждый ощущал в эти секунды нечто, во много раз превышавшее по любой шкале ценностей то, о чем ему прежде мечталось, к чему он стремился или чего достиг.
Ал вернул колесико в прежнее положение, взялся за ближайший рычажок и опустил его. С головокружительной быстротой навстречу им помчался ландшафт, который они могли наблюдать из башни невооруженным глазом. Дома, башни и мосты поднимались к ним, подобно огромным театральным декорациям, а потом, на последней грани увеличения, распадались в ничего не значащие точки. Их уносило в безвестность, расплывчатость и безымянность, зато вместо них появлялись новые строения на фоне четко очерченных театральных задников.
— Стоп! — рявкнул Дон.
Крик Дона вырвал его самого и остальных из состояния зачарованности. Они опять начали воспринимать, а не только созерцать; слышать, а не только внимать; думать, а не только ощущать. Они увидели неожиданные и неуместные в этом окружении, зато типично земные, человеческие движения: покачивание тела при ходьбе, сгибающиеся колени, переставляемые ноги, размахивающие руки… И маленькие желтые всплески облачков пыли после шагов. Каждая деталь была видна совершенно отчетливо.
