Немного подумав, он кивнул:
— Стойте там, значит.
Я рассудил, что, если чем-нибудь испугаю его, в доме произойдет еще одно убийство. А потому очень медленно и осторожно открыл чемодан и выложил прямо на пол отцовское белье, пижаму и прочее. Затем я также медленно достал из кармана бумажник, нашел кредитную карточку и положил так, чтобы видно было имя владельца. Потом осторожно отступил назад на несколько шагов от этой «выставки», пока не уперся спиной в закрытую на замок парадную дверь.
Подозрительный пожилой садовник прошел вперед и исследовал разложенные вещи, опуская взгляд на какие-то доли секунды, и почти не выпускал меня из виду, не оставляя никакой возможности броситься на него.
— Здесь его паспорт, — обвиняющим тоном заявил он.
— Отец просил привезти его.
— Где он? — спросил садовник. — Куда он делся?
— Я должен встретиться с ним и передать паспорт. Где он сейчас, я не знаю. — Я помолчал, потом продолжил: — Я действительно его сын. Вы, должно быть, здесь недавно. Я не видел вас раньше.
— Два года, — он как будто оправдывался. — Я работаю здесь уже два года.
Похоже, старик неожиданно решил мне поверить и чуть ли не с извинениями опустил ружье.
— Я был уверен, что дом заперт, и тут увидел, как вы поднимаетесь по лестнице.
— Непорядок, — согласился я.
Он кивнул на вещи Малкольма:
— Вы их, наверное, уложите обратно.
Я так и сделал. Садовник все еще не спускал с меня глаз.
— Вы храбрый человек, раз решились прийти сюда, — сказал я. — Вы же думали, что я грабитель.
Он расправил плечи хорошо заученным движением:
— Я служил в армии, сэр, — потом расслабился и пожал плечами. — Сказать по правде, я собирался только тихонько позвонить в полицию, а тут вы как раз стали спускаться…
— А… ружье?
— Прихватил с собой на всякий случай. Я охочусь на кроликов… так что дробовик всегда под рукой.
Я кивнул. Наверное, это было его собственное ружье. У Малкольма никогда не было оружия, сколько я его помнил.
— Отец заплатил вам за эту неделю? — спросил я. Глаза садовника загорелись надеждой.
— Он заплатил в прошлую пятницу, как обычно. А утром в субботу позвонил мне домой и попросил забрать к себе собак. Присмотреть за ними, как я обычно делаю, когда хозяин в отъезде. Так я и сделал. Только он положил трубку прежде, чем я успел спросить, как долго его не будет.
Я достал чековую книжку и выписал чек на сумму, которую он назвал — его обычная плата за неделю. Как выяснилось, звали садовника Артур Белбрук. Я отдал ему чек и спросил, нет ли здесь еще кого-нибудь, кому отец не заплатил за работу.
