— Зачем ты все это говоришь? — спросил я. В этом разговоре принимали участие двое, но не похоже было, что один из них — я.
Она совсем расклеилась — аж застучала кулачками по моей подушке.
— Ох, Кен! Ну почему ты должен все время задавать вопросы? Разве тебе не приходило в голову, что у всех нас есть что-то, что мы хотели бы сохранить в тайне?
— Погоди. Я не совсем понимаю, о чем ты. Может, будет лучше, если мы обо всем поговорим.
У меня просто талант высказывать неподходящие вещи в неподходящее время. Она вскочила с кровати, глаза ее метали молнии.
— Черт, Кен Маккей, не надо обращаться со мной как с ребенком. У тебя есть твоя вампирша, у Берни есть его кошка, у Дэви — корабль. А у меня? Что у меня есть? Вор, который постоянно лжет! Вот и скажи мне, как это может нам помочь узнать, кто убил Фридо.
— А разве ты не хочешь, чтобы восторжествовала справедливость?
— Фридо был тогда. А я живу сейчас.
— Да уж, — тупо отозвался я.
Это ей не понравилось. Она встала и положила руки на спинку моего стула — ее глаза оказались вровень с моими.
— Кен, мне больше нет никакого дела до Фридо. Мне не хотелось этого говорить, но все же я сказал:
— А мне есть.
— Сказал бы ты то же самое, если бы знал, что это твоя подружка Катарина убила его?
— Может быть. Но она не убивала.
Вайма Джин уничижительно пригвоздила меня взглядом к месту:
— Да? А Берни думает, что это она. Я кивнул:
— Еще Берни думает, что она превращается в дым и вылетает из-под двери.
Она выпрямилась и закатила глаза.
— Знаешь, Кен, я не могу не думать, как ты сидишь тут, согнувшись, над своими книгами, а на нас смотришь только сверху вниз. Фридо был крысой, но он хотя бы хорошо относился к нам. — После чего она снова плюхнулась на кровать и расплакалась.
Мне было немножко неловко. Я не ношу с собой носовой платок, да и полу своей рубашки я не мог ей предложить. Я побродил по комнате, нашел коробочку бумажных салфеток и предложил ей одну.
— Ну что ты, Вайма Джин. На вот:
Она взяла салфетку и промокнула глаза.
— Извини, Кен. Я вовсе не хотела это говорить. Я просто так боюсь, боюсь того, что может произойти с нами, — всхлипывала она.
— Я тоже. Я не сержусь на тебя.
Я слушал ее еще минут двадцать, после чего выставил за дверь.
— Ну как? — поинтересовалась Катарина после того, как я выпроводил Вайму Джин.
— У меня голова болит, — буркнул я.
— И что ты думаешь?
— Ну как тебе сказать, — вздохнул я, — то ли она всерьез, то ли ей надо брать уроки актерского мастерства.
