Обычно больше всех выигрывала Катарина — в конце концов, это был ее изюм. Она вела игру скорее спокойно, чем порывисто, но я заметил, что один раз за вечер она регулярно обыгрывала меня в пух и прах, наверное только ради удовольствия, что, если бы спросили моего мнения, действовало на меня не очень ободряюще.
Однажды с нами посидел Берни с Сашей-Луизой. Голова Берни выглядит так, словно укреплена на шарнире. Его адамово яблоко — как круглый сустав, а когда Берни приходит в волнение, оно скачет вверх-вниз, как теннисный мячик, что отнюдь не помогает хорошо играть в покер. Берни быстро проиграл все свои изюминки, что, судя по словам знающих людей, было его крупнейшей потерей за последние несколько лет.
Время от времени я останавливался возле холодильника, чтобы с тоской взглянуть на еду. Через день-другой и кровь и яблоко исчезли из морозильника.
Я начал жалеть, что Фридо не попал под поезд.
НАШИ ПОЗДРАВЛЕНИЯ. КОГО ВЫ ПОДО3РЕВАЕТЕ?
Через три дня мы подошли к орбите Мира Шайлера. Мне удалось взять выходной только один раз, а вахты дались очень тяжело, да и Спунер тоже пришлось нелегко, хоть Клайд и помогал ей. «Шпигат» плохо летает, когда им управляет один человек, — он так и норовит отклониться от курса. Я жутко страдал, питаясь одним лишь «Молоком леопарда» и прочей консервированной мурой. «Молоко леопарда» оказывало на мой желудок послабляющее воздействие.
Твердобокий, казалось, с головой ушел в выпиливание по дереву, а Бо-бо становился все более и более самоуверенным. Наконец-то он представил на всеобщее обозрение новый экземпляр Стандартного Рабочего Руководства, в котором ни слова не говорилось о наличии навоза во втором трюме, и начал ходить по всему кораблю в фуражке.
Мои поиски виновного ничего не дали.
Я проводил много свободного времени у двери Катарины — мы говорили о том, чем бы нам хотелось заняться, да и вообще обо всем на свете. Я даже прощал Катарине ее ужасные каламбуры.
Она всегда знала, когда у меня плохое настроение. За день до нашего прибытия на место она тихо заметила:
— Ты на себя не похож, Кен. Что тебя беспокоит?
Я не сразу ответил.
— Знаешь, сначала было даже интересно попробовать выяснить, кто же убил Фридо. А сейчас это просто работа, вроде починки крыльчатки в боковом двигателе.
— Это вовсе не значит, что не надо ничего делать, хотя мне совсем не хочется, чтобы этим занимался именно ты.
— Верно. Но это необходимо сделать, и мне кажется, что я сам себя выбрал для этой работы. Фридо, наверное, был глупым, смешным, так и не повзрослевшим тараканом, но все же он был нашим тараканом, и мы не можем закрывать на это глаза.
