Подразделение, в котором работал Томпсон, было, по слухам, не единственным, где дела шли ни шатко ни валко. Поговаривали, будто прибыль отделов твердых доходов и собственного капитала — двух ведущих подразделений банка — упала по сравнению с оптимистическими показателями предшествующих лет. Первоначальные взносы, гарантированная страховка, торговые показатели в этих подразделениях — все пошло вниз. И стало это результатом того, что президент Соединенных Штатов назвал экономической стабильностью — медленным, но неуклонным ростом. А в инвестиционных банках это называется иначе — анемией. Здесь не любят ничего медленного и неуклонного. Здесь любят темп и изменчивость, что и лежит в основе гигантских прибылей. А их-то в последнее время и нет, почти нет. Эндрю раскурил сигару. Быть может, не стоит ожидать от этого ужина слишком многого.
Фэлкон посмотрел на тех, кто сидел во главе стола. Грэнвилл улыбался своей обычной сдержанной улыбкой чему-то, что говорил ему сосед слева. Точно так же он улыбается, когда ему сообщают новости, причем не важно какие — хорошие, дурные, нейтральные. Вглядевшись в выражение лица Грэнвилла, Эндрю не заметил ничего, что хоть как-то прояснило бы вопрос с премиями. Грэнвилл идеально воплощал тот тип банкира, который на жаргоне Уолл-стрит назывался просто — "Я". Он никогда не выказывал чувств. Потому что иначе можно оказаться в проигрыше.
Эндрю поудобнее устроился на стуле и усмехнулся. За пределами Уолл-стрит Грэнвилл ведет себя иначе. Как правило, никого в банке он к себе слишком близко не подпускает, но для Фэлкона было сделано исключение. За последние четыре года Эндрю все чаще и чаще приглашали в гости на уик-энды в поместье Уинтропа в Ист-Хэмптоне, просторно раскинувшееся вдоль океанского берега, — в то время, когда Фэлкон еще не занимался многомиллионными сделками. Вот тут-то он и увидел Грэнвилла в домашней обстановке. Эндрю узнал, что тот обожает бега с участием чистопородных рысаков: у него в конюшне стояло четыре скакуна. Он владел великолепной коллекцией старинного оружия, а также огромной яхтой с командой из десяти матросов. Иногда они выходили в море на целый день и, вернувшись к закату, сразу садились за роскошный ужин, приготовленный домашней обслугой. А потом Эндрю с Грэнвиллом удалялись в обставленный старинной массивной мебелью кабинет хозяина, чтобы потолковать за бокалом столетнего шотландского виски о бизнесе и политике. Говорили они часами, и Фэлкон мотал на ус все, что скажет и посоветует Грэнвилл.
