— А что с остальными женщинами?
— Ах, те другие имена, — повторил Кросс. — Будем продолжать искать. Особенно теперь. Попытаемся проверить пропавших в тех местах, где он работал. — Полицейский беспомощно пожал плечами. — Но хочу предупредить: особенно не обольщайтесь.
Значит, имена по-прежнему оставались всего лишь произнесенными в темноте звуками.
— Вы с кем-нибудь встречались? — спросил он.
— С несколькими врачами. Но я здорова.
— Я не об этом. С кем-нибудь, кто способен помочь вам после всего того, что вы пережили.
— Мне не нужна помощь.
— Эбби, я был там... видел, что с ним...
— И полагаете, что я в шоке? Травмирована?
— Как вам сказать...
— Просто пришлось вырвать ему глаза. — Я подняла руки. — Вот этими самыми пальцами залезла в глазницы и вытащила их оттуда. Но это не травма, Джек. Травма, когда тебя похищают. Когда сидишь в подвале с мешком на голове и с кляпом во рту, а на тебя смотрят в темноте и касаются. Вот это травма. Знать, что должна умереть и никто не придет тебе на помощь. Это травма. Спастись и обнаружить, что тебе никто не верит. Это тоже травма. Постоянно находиться в опасности вместо того, чтобы обрести покой. Еще одна травма. А это так. Способ выживания. Нет, я думаю, мне не требуется помощь. Спасибо.
Пока я говорила, Кросс все больше откидывался назад, словно я хлестала его по лицу. А когда закончила, он поднялся и вышел.
* * *
Бен пришел во время ленча — его ленча, в больнице ленч подают в половине двенадцатого. А обед в пять. Потом долго тянется вечер, пока не наступает ночь, которая бесконечно продолжается до нового утра. Он наклонился и смущенно поцеловал меня холодными губами в щеку. На нем было симпатичное свободное пальто. Бен принес коробку шоколада; я приняла ее и положила на подушку. Он сел, и мы долго смотрели друг на друга.
Потом он вытащил из кармана отполированное деревянное яйцо медового цвета с прожилками.
— Граб. Это тоже тебе. Особое дерево. Сделал вчера вечером в мастерской, пока ждал тебя и надеялся, что ты вернешься.
— Спасибо. Очень красиво. — Я сомкнула на деревяшке пальцы.
— Хочешь поговорить? — спросил Бен.
— Не особенно.
— Ты что-нибудь помнишь?
— Нет.
Снова возникла пауза.
— Сочувствую по поводу Джо, — начала я. — Она умерла.
— Ты не можешь этого знать наверняка, — возразил он.
— Умерла, Бен.
Он встал, подошел к небольшому закрытому окну и посмотрел на голубое небо над крышами домов. Несколько минут не двигался, и я решила, что он плачет.
