– А когда-нибудь выпадали три лошади?
Я кивнул.
– Весь пол засыпало жетонами.
Машина была сродни наркотику. Это был мой эквивалент кушетки психоаналитика. На протяжении всего нашего разговора Кевин играл, но добился только двух лошадей и груши.
– Суд начался, Сид. – сказал он. – Так что давай нам новости.
– Суд начался только формально. Я не могу тебе ничего сказать. Когда кончится отсрочка, можешь прийти в суд и послушать.
– Это не эксклюзив, – пожаловался он.
– Ты прекрасно знаешь, что я не могу тебе ничего сказать.
– Я дал тебе начало всей этой истории.
– Я искал тебя, – сказал я. – Почему "Памп" прекратила помогать владельцам лошадей и вместо этого нацелилась на меня?
Он сосредоточился на автомате. Два банана и ежевика.
– Почему? – спросил я.
– Политика.
– Чья политика?
– Публика хочет разоблачений.
– Да, но...
– Послушай, Сид, сверху нам спустили указание. И не спрашивай, кто там наверху, – я все равно не знаю. Никому из нас это не нравится. Но у нас есть выбор – следовать общей политике или идти куда-нибудь еще, где мы придемся ко двору. А ты знаешь, где это? Я работаю в "Памп", потому что это хорошая газета и статьи в ней в целом приличные. Да, рушатся репутации. Как я уже сказал, это то, чего хочет миссис Публика. А мы получили заявку типа "навалиться посильнее на Сида Холли". Я делал это без сомнений, поскольку ты мне ничего не говорил.
Он все это время азартно играл.
– А Индия Кэткарт? – спросил я. Он дернул за рычаг и стал ждать, когда два лимона и прыгающая лошадь выстроятся в ряд.
– Индия... – медленно протянул он. – По некоторым причинам она не хотела тебя травить. Она сказала, что приятно пообедала с тобой и что ты человек спокойный и мягкий. Мягкий! Я вас спрашиваю! Для той первой большой статьи ее редактору пришлось выжимать из нее яд по каплям. В конце концов он сам написал большую часть вместо нее. На следующий день она была в ярости, когда прочитала, но все уже пошло в номер, так что она ничего не могла поделать.
Я обрадовался куда больше, чем ожидал, но не собирался показывать это перед Кевином.
– А как насчет выпадов, которые повторяются каждую неделю? – спросил я.
– Полагаю, она следует общей политике. Как я уже сказал, ей надо есть.
– Это политика Джорджа Годбара?
– Самого большого белого вождя? Да, можно сказать, что за главным редактором газеты остается последнее слово.
– А лорд Тилпит?
Он удивленно посмотрел на меня. Автомат выдал две груши и лимон.
– Он не из тех владельцев газет, которые сами всем занимаются. Не Бивербук и не Хармсворт. Мы мало о нем знаем.
