Его глаза блеснули из-под нависших век.
– Я видел рапорт, который вы направили в Королевскую прокуратуру.
– В Королевскую прокуратуру?
– Вот именно. Я поговорил с одним своим приятелем. Я сказал, что ваш рапорт поразил меня как своей основательностью, так и твоими выводами и заключениями. Он сказал, что я не должен удивляться. Он сказал, что вся верхушка Жокейского клуба прислушивается к каждому вашему слову. А примерно год назад вы внесли ясность одновременно в два крупных дела, связанных со скачками. Такого не забывают.
– В мае прошлого года, – сказал я. – Вы это имеете в виду?
– Полагаю, да. Он сказал, что у вас был помощник, которого больше не видно. При вашей работе нужен помощник.
– Чико Барнс?
Он кивнул.
– Да. Что-то в этом роде.
– Он женился, – сказал я. – Его жене не нравится то, чем я занимаюсь, так что он ушел. Он преподает дзюдо. Я продолжаю с ним встречаться он дает мне уроки дзюдо, но я не могу требовать от него другой помощи.
– Жаль.
– Да. Он был хорош. Отличный товарищ и способный.
– И его напугали. Вот почему он ушел.
Я был совершенно спокоен.
– Что вы имеете в виду? – спросил я.
– Я слышал. – сказал он, внимательно глядя мне в глаза, – что его избили чем-то вроде цепи, чтобы он не помогал вам. Чтобы он вообще не занимался расследованием. И это сработало.
– Он женился, – сказал я.
Дэвис Татум откинулся на спинку своего стула, который скрипнул под его тяжестью.
– Я слышал, – сказал он, – что вам тоже досталось и во время доклада руководители Жокейского клуба попросили вас снять рубашку. Говорят, что они никогда ничего подобного не видели. У вас все тело, все плечи были черными от синяков, в ужасных красных полосах. И вы, пряча это все под рубашкой, спокойно объясняли им, как и почему на вас напали, и что один из них, который все это и устроил, – негодяй.
– Кто вам все это рассказал?
– У меня есть уши.
Мысленно я непечатно выругался. Шесть человек, которые видели меня в тот день без рубашки, обещали никогда об этом не рассказывать. Они хотели скрыть ту мерзость, которую я обнаружил в их стенах, и ничто меня так не радовало, как это молчание. Тогда мне было плохо. Я не хотел, чтобы мне об этом постоянно напоминали.
– И где же вы это услышали? – спросил я.
– Не будьте ребенком, Сид. В клубах... в "Баксе", "Турфе", "Гэррике"... там упоминают о таких случаях.
– И как часто... там об этом упоминают? Сколько раз вы слышали эту историю?
Он помолчал, словно советовался с каким-то внутренним голосом, потом сказал:
