– Но он не мог, – помолчав, сказал Норман. – Он не мог надеть для съемок эту одежду, если она была на нем, когда он уродовал пони Фернсов.
– О да, он мог. Это сильно забавляло его. Ничто не доставляет ему больше удовольствия, чем риск.
– Бейсболка, – задумчиво сказал Арчи, – совершенно меняет очертания головы.
Я кивнул.
– Бейсбольная шапочка и спортивный костюм любого могут сделать незаметным.
– Мы никогда не сможем это доказать, – сказал Норман.
Джонатан, уже переодевшийся, подошел к нам сутулясь и с обычным полунасмешливым выражением на лице. К Арчи тут же вернулось его раздражение.
– Это вам не дорога в Дамаск, – пробормотал я.
– Черт вас побери, Сид, – свирепо бросил Арчи и расхохотался.
– О чем вы толкуете? – спросил Норман.
– Обращение святого Павла на пути в Дамаск произошло как удар грома, – объяснил Арчи. – Сид советует мне не ожидать немедленных чудес у озера.
Джонатан, не слушая, протянул мне сумку.
– Хорошая идея, – сказал он. – Никто меня не узнал.
– Вблизи узнают.
– И все же это риск, – возразил Норман.
– Я вам говорю, что все дело в риске, – сказал я.
– Это бессмысленно.
– В том, чтобы отрубить ногу лошади, смысла нет. Половина людских поступков не имеет смысла. У каждого свое представление о смысле.
Я вернулся обратно в Лондон.
Мне звонили столько, что в автоответчике кончилась кассета. Среди общего потока оскорблений три звонка касались дела, которое я заварил. Все три были от владельцев покалеченных лошадей, и в них звучало эхо непоколебимой убежденности Линды Фернс.
Леди из Челтенхэма: "Печально, что вы могли так обмануться. Эллис совершенно невиновен. Я бы не подумала, что вы ему завидуете, но так говорят все газеты. Простите, Сид, но вам не стоит больше появляться у нас".
Разгневанный ланкаширский фермер: "Вы идиот, вам это известно? Эллис Квинт! Вы тупица. Жокеем вы были отличным. Бросьте эти претензии на звание Шерлока Холмса. Мне вас жаль, парень".
Леди из Йорка: "Как вы могли? Милый Эллис! Я должна сказать, что он стоит десяти таких, как вы".
Я выключил критикующие голоса, но они продолжали звучать в моем мозгу.
Пресса более или менее следовала в направлении "Памп". Эллис улыбался с фотографий на страницах почти всех газет. Суд прессы постановил, что Эллис Квинт – несправедливо обвиненный герой, а Сид Холли – вертлявая завистливая шавка, хватающая его за пятки.
Я знал, что будет плохо, так откуда это желание разбить голову о стену? Я всего лишь человек, и нервы у меня не из вольфрама, что бы об этом ни думали.
