В десять пятьдесят мой сотовый телефон зажужжал.
– Сид? – нервно спросила Индия.
– Привет.
– Ничего не говорите! Я заплачу, если вы что-нибудь скажете. – Она помолчала, потом сказала:
– Сид! Вы слушаете?
– Да. Но я не хочу, чтобы вы плакали, и поэтому ничего не говорю.
– О Господи. – Это было наполовину рыдание. Наполовину смех. – Как вы можете быть таким... таким вежливым?
– С огромным трудом, – сообщил я. – Вы не заняты в воскресенье вечером? Ваш ресторан или мой?
– Вы приглашаете меня пообедать? – недоверчиво спросила она.
– Ну, это же не предложение руки и сердца. И не нож между ребер.
Просто обед.
– Как вы можете смеяться?
– А почему вас назвали Индия? – спросил я.
– Потому что моя мать забеременела в Индии. Но какое это имеет отношение?
– Мне просто интересно, – сказал я.
– Вы пьяны?
– К несчастью, нет. Я мрачно сижу в кресле, размышляя о строении вселенной и прочем.
– Где? То есть – где это ваше кресло?
– На полу.
– Вы мне не доверяете!
– Нет, – вздохнул я, – не доверяю. Но я хочу пообедать с вами.
– Сид, – почти умоляюще сказала она, – будьте благоразумны.
Я всегда считал, что это дурной совет. Но если бы я был благоразумным, у меня были бы две руки и гораздо меньше шрамов, а я считал, что благоразумным надо родиться, я же, кажется, с этим промахнулся.
– Ваш владелец, лорд Тилпит, – сказал я. – Вы когда-либо видели его?
– Да, – озадаченно проговорила она. – Он бывает в редакции на рождественских вечеринках. Пожимает всем руки.
– Что он собой представляет?
– То есть как он выглядит?
– Для начала.
– Он очень высокий. Светло-каштановые волосы.
– Негусто, – сказал я, когда она замолчала.
– Я же не встречаюсь с ним каждый день.
– Вот только он сжигает святых, – заметил я.
После короткого молчания она сказала:
– На этот раз ресторан ваш.
Я улыбнулся.
– Исходит ли от лорда Тилпита ощущение властности? – спросил я. Ощущается ли его влияние на людей?
– Да нет.
– Может ли кто-нибудь физически трепетать перед ним?
– Нет. – Судя по ее голосу, она сочла эту мысль смешной.
– Так все его влияние – экономическое?
– Полагаю, что да.
– А ему самому никто не внушает трепет?
– Не знаю. А почему вы спрашиваете?
– Этот человек уже несколько месяцев заставляет свою газету... ну... уничтожать меня. Вы должны признать, что я могу интересоваться им.
– Но вы же не уничтожены. По крайней мере, не выглядите уничтоженным. Все равно ваша бывшая жена сказала, что это невозможно.
– Что невозможно?
– Это...
– Говорите.
– Сбить вас с ног. Заставить просить пощады.
