Я кивнул. Ник Кросс продолжал:
– И скажите ему, чтобы он не забывал, что в рекламе вся магия заключается в монтаже, а монтаж делается последним. Нет чека – нет и монтажа.
Нет монтажа – нет магии. Нет магии – нет поступлений. Нет поступлений значит, мы с тем же успехом можем свернуть все прямо сейчас. Вы это поняли?
Я снова кивнул.
– Тогда уматывайте обратно в "Топлайн" и скажите им, что не будет чека – не будет монтажа. А значит, не будет и кампании. Ясно?
– Да.
– Чудно. Выметайтесь.
Я покладисто убрался, но, не видя срочной необходимости уходить совсем, от его кабинета я направился в противоположном выходу направлении и стал слоняться между техническими отделами.
Я прошел в открытую дверь, сквозь которую виден был экран. На нем мелькали начальные кадры ролика, в настоящее время пожинавшего хвалы критиков и феноменальные успехи в области распродажи. Это был взрыв картинок протяженностью в три секунды, за которым следовал более длинный интервал черноты. Три секунды действия. Десять секунд мрака.
Я остановился, глядя на экран. В поле моего зрения появился мужчина и тоже увидел меня.
– Да? – спросил он.
– Вы что-нибудь хотели?
– Это одна из реклам горного мотоцикла? – спросил я, кивая на экран.
– Будет, когда я ее смонтирую.
– Потрясающе, – сказал я и осторожно сделал полшага за его порог.
– Могу я посмотреть на это немного?
– Кто вы, вообще-то?
– Из "Топлайн фудс". Приходил к Нику Кроссу.
– А. – В этом единственном слоге крылся целый мир понимания; понимания, которое я решил немедленно переместить из его мозга в свой.
Он был моложе Ника Кросса и не одевался вызывающе, как рокзвезда. Его уверенность сплеталась из сумасшедшего мелькания трехсекундных кадров и остроумной неслучайности их наложения; ему не нужно было цеплять серьги.
Я процитировал лозунг мотоциклетной кампании:
– Каждый ребенок младше пятидесяти лет хочет к Рождеству горный мотоцикл.
Он поколдовал с кадрами и бодро сказал:
– Теперь у меня раскошелятся даже дьяволы из ада.
– Вы работаете и для рекламы "Топлайн"? – спокойно спросил я.
– Нет, слава Богу. Там работают мои коллеги. Восемь месяцев блестящей работы, достойной премии, бездельно валяется в коробках на полках. Никаких премий нам, а ваши боссы совсем в дерьме сидят, верно? Деньжата истрачены, и все псу под хвост. И все потому, что какой-то мелкий урод жизни подвел под арест самого козырного мэна за то, чего тот не делал.
У меня перехватило дыхание, но парень не имел ни малейшего представления о том, как выглядит этот "урод жизни". Я сказал, что лучше, пожалуй, пойду, и он рассеянно кивнул, не отрывая глаз от своей работы.
