– Прошу прощения, – смиренным тоном произнес я. – Вы были великолепны. Я отведу вас к Бобби.
– Но вы...
– Я не выполнил того, ради чего сюда приехал. Я еще немного побуду...
Она стиснула зубы, и мы продолжили танцевать.
– Ладно. Тогда я тоже останусь.
Мы танцевали молча, без улыбок.
– Не хотите лотерейный билетик?
– Нет! – Она была удивлена моему предложению.
– Жаль. Мне как раз надо в тот конец зала.
– Зачем?
– Ищу одного человека. А в том конце я еще не был.
– Ну ладно. Пошли.
Она ступила с паркетного пола на мягкий ковер и стала пробираться к проходу, который вел к ярко украшенному лотерейному киоску в дальнем конце зала.
Я искал и не мог найти того человека. Я встретил множество взглядов, причем некоторые поспешно отвернулись в сторону.
– Ненавижу, – горячо прошептала Роберта. – Ненавижу людей!
Я купил ей четыре билета. Три из них были пустые. Четвертый выиграл бутылку водки.
– Я не очень люблю водку, – неуверенно проговорила Роберта, держа бутылку в руке.
– Я тоже.
– Я отдам ее первому встречному, который будет добр с вами.
– Боюсь, что в таком случае нам придется выпить ее самим.
Мы медленно возвращались по проходу и молчали.
Когда мы проходили мимо одного из столиков, то худая женщина, увидев нас, вскочила со стула и, несмотря на попытки ее друзей удержать ее, перегородила нам дорогу. Мы не могли пройти дальше, не оттолкнув ее, и потому остановились.
– Роберта Крэнфилд? – спросила женщина. У нее было костлявое лицо, рот без помады, сердитые глаза и прямые серые волосы. У нее был такой вид, словно она выпила слишком много.
– Извините, – сказал я, пытаясь пройти.
– Погодите, – процедила она. – Сначала я кое-что вам скажу.
– Грейс! – крикнул из-за стола мужчина. Присмотревшись, я понял, что это Джек Роксфорд, тренер Эдвина Байлера. – Грейс, дорогая, перестань. Сядь на место, прошу тебя.
«Грейс, дорогая» не собиралась внять его призыву. Дорогую Грейс обуревали слишком сильные чувства.
– Твой отец получил по заслугам, прелесть моя, и я очень этому рада! Очень рада! – Она приблизила свое лицо вплотную к Роберте, сверкая безумными глазами.
Роберта посмотрела на нее с таким высокомерным видом, что на месте Грейс я бы тоже рассвирепел.
– Я станцую на его могиле, – сказала запальчиво Грейс. – Честное благородное слово.
– Почему? – осведомился я.
Не удостоив меня даже взглядом, она сказала Роберте:
– Твой отец – проклятый сноб. Проклятый сноб! И он получил то, что ему причиталось. Так ему и передай!
