Эндрю Тринг пролистал свои бумажки и, найдя нужную, извлек ее из кипы. Лорд Плимборн снова прикрыл глаза. Я, собственно, этого и ожидал. Впрочем, это дела не меняло, потому что я видел, что решения принимали лорды Гоуэри и Ферт, а Энди Тринг и Плимборн выполняли чисто декоративные функции.
Лорд Гоуэри тоже выудил какую-то бумажку, и снова у меня возникло впечатление, что он наизусть знает ее содержание.
– Мистер Ньютоннардс?
– Да, милорд. – У него был легкий акцент кокни, стершийся от многолетнего употребления шампанского и сигар. Лет ему пятьдесят пять, предположил я. Не дурак, знает жизнь и имеет друзей в шоу-бизнесе. Я не слишком ошибся. Оказалось, мистер Ньютоннардс был букмекером.
Гоуэри сказал:
– Мистер Ньютоннардс, не будете ли вы так добры рассказать нам о пари, которое с вами заключили в день розыгрыша «Лимонадного кубка»?
– Да, милорд. Стою я, как обычно, вдруг подходит клиент и просит меня принять полсотни на Вишневый Пирог. – Он замолк, словно сообщил все самое важное.
Гоуэри решил чуть подтолкнуть его.
– Пожалуйста, опишите нам этого человека и также скажите, как вы отреагировали на его просьбу.
– Описать этого человека? Так-так... Ничего особенного... Крупный мужчина в коричневом плаще, фетровой шляпе, через плечо бинокль. Средних лет. Вроде бы у него были усы. Но точно не скажу.
Описание подходило к половине посетителей скачек.
– Он спросил меня, из какого расчета я принимаю ставки на Вишневый Пирог, – продолжал мистер Ньютоннардс. – Поскольку эта лошадь была явным аутсайдером, я не вывешивал на нее расценок. Я предложил один к десяти, но он сказал, что это мало, и стал собираться уходить. Видите ли, – Ньютоннардс выразительно махнул пухлой рукой, – клиентов в тот день было немного, и я предложил ему один к восемнадцати. Щедрей не придумаешь, поскольку в скачке участвовало всего-то восемь лошадей. Давно я так не ошибался... – На его ухоженном лице изобразилась мужественная печаль.
– Значит, когда Вишневый Пирог победил, вам пришлось платить?
– Именно. Он поставил пятьдесят. Я выложил девятьсот.
– Девятьсот фунтов?
– Да, милорд, – подтвердил Ньютоннардс. – Девятьсот фунтов.
– Мы могли бы взглянуть на запись этого пари?
– Разумеется. – Он открыл свой голубой гроссбух на заложенной странице. – Слева, милорд, посередине. Помечен красным крестиком. Девятьсот за пятьдесят, билет номер девятьсот семьдесят два.
Гроссбух оказался на столе перед стюардами. Даже Плимборн проснулся ради такого любопытного казуса, и все четверо долго глядели на страницу. Затем гроссбух вернулся к хозяину, который захлопнул его и оставил лежать на столе перед собой.
