И я бы врал ему, если бы захотел. Уж себе-то самому я мог в этом признаться.
На столе у Юнга зазвонил телефон. Юнг поднял трубку и произнес дежурную фразу. «Юнг и Аттли». Чем могу быть вам полезен?
Слушая собеседника, он с полдюжины раз сказал «спасибо», записал что-то в блокнот и вернул трубку на место.
– На вашем кубке, – обратился он ко мне, – выгравированы строчки из какой-то Песни на смерть Беды. Звучит довольно смешно. Кубок сделан в 18б7 году по заказу мистера Хэнворта Хилла из Вонтиджа, Берншир. Скорей всего чтобы произвести впечатление на соседей. Стоит эта штука прилично: золото высокой пробы, инкрустировано изумрудами, сапфирами и рубинами.
– Настоящими? – удивился я. Крис Юнг заглянул в свои записи.
– Геммы кабошон. Неполные. – Он поднял глаза на меня. – Что значит «кабошон?»
– Значит шлифованные, но не ограненные. Закругленные, как галька. Не сверкающие. – Я припомнил внешний вид самоцветов на кубке. – Они не похожи на настоящие. Слишком крупны.
– Вы думаете, что в самом деле видели эту штуку?
– Я думаю, именно из-за нее мне намяли бока.
– А где этот кубок теперь?
– Вы, я надеюсь, примете меры, чтобы кто-нибудь еще не повторил попытки выбить из меня эту информацию? – спросил я, стараясь казаться беспечным.
– О! – Он подмигнул. – А трудно будет заставить вас проболтаться?
– Очень даже легко, – сказал я. Но это, подумал я, будет зависеть от того, кому такая информация понадобится.
– Вы сломались? Удивлен.
– Кубок не мой.
– Понял. Начну поиски в тренировочных залах.
– Будьте осторожны, – сказал я.
– Ясное дело, – синяки обойдутся вам дополнительной платой, – небрежным тоном отозвался он.
Он пожелал узнать, серьезно ли говорил я о личной охране, и мы сошлись на том, что приоритетным направлением должен оставаться поиск грабителей.
Так тому и быть...
* * *
* * *
В Лондон я вернулся поездом, не теряя времени спустился в метро, а последнюю часть пути до Кресчент-парка прошел пешком. Меня встретила мать, чем-то очень взволнованная. Казалось, она едва дождалась моего возвращения и, не дав мне опомниться с дороги, сказала, чтобы я немедленно позвонил Эмили.
– А в чем дело? – спросил я.
– Гольден-Мальт пропал.
Проклятье, подумал я, этого еще не хватало!
– Как чувствует себя Айвэн?
– Неплохо. Позвони Эмили, прошу тебя. Я позвонил.
– Гольден-Мальт вырвался на свободу недалеко от Фонксхилла. Ты знаешь, ездить на нем не так-то легко. Ну, в общем, он сбросил с седла своего всадника, какого-то зеленого парнишку, и сбежал. Поймать его не сумели.
