Почерневшие теннисные туфли Марии я оставил у домика Шлурманов. Когда я вернулся, папа бросил на меня один быстрый взгляд и спросил, что стряслось с моими брюками.
— Лесной пожар, — ответил я.
Он кивнул, немножко подумал, и мы пришли к заключению, что огонь — штука очень опасная и с ним шутки плохи.
5 июля, 11 часов утра
Сегодня утром видел Марию. Она поблагодарила меня за то, что я стае ее теннисные туфли, м оказала:
— Как жаль, что ты возвращаешься в город.
После чего поплыла к надувному матрацу и погрузилась в чтение Библии.
Вчера ночью я соврал. Я не верю в Бога. По крайней мере, в того, что так активно мне вредит.
12 июля, 9 часов вечера
Сдал последний экзамен на звание скаута-орла: целых пять минут рассказывал о борьбе с пожаром и о технике безопасности. Скаут-мастер сказал, что мало кто говорит на эту тему с таким пылом и в то же время столь здравомысляще.
14 июля, 11 часов вечера
Сегодня получил известие о том, что утром Мария утонула в Промисд-Ленд-Лейк. Очевидно, она нырнула с трамплина и ударилась головой. Она купалась одна, и никто не знал, что она попала в беду. А когда ее нашли, было слишком поздно.
Я больше не верю, что мир добр. Все доброе, хорошее либо погибает само, либо его убивают. Я знаю, что, если бы был тогда там, я бы ее спас. Но я знаю и то, что думать сейчас об этом бессмысленно и хотеть что-либо изменить — тоже. Марии больше нет, и внутри у меня пустота, мне очень грустно.
— Спасибо, что спас мои тапочки, — это было последнее, что я услышал от Марии.
— На здоровье, — ответил я.
Мне хотелось бы, чтобы все было не так, лучше… Чтобы я успел-таки высказать ей и другим то, о чем я не посмел заикнуться… и чтобы я теперь мог это вспомнить…
— Не забудь про домашнее задание по гражданскому праву…
— Спасибо, что спас мои тапочки… МИНУТА МОЛЧАНИЯ
— На здоровье.
17 июля, 10 часов утра
Марию похоронили в сверкающем серебристом гробу. По небу плыли большие белые облака. Ей бы это понравилось.
20 июля, час ночи
Не понимаю, почему все это, зачем?
2 августа, 4 часа ночи
Не могу уснуть, не могу уснуть, не могу уснуть…
15 августа, 3 часа ночи
Сегодня мы полночи с папой не спали, а разговаривали. Пришли к единому мнению, что мне нужно переменить обстановку или я рехнусь. Папа умеет подбирать нужные слова. Я сказал ему, что чувствую себя страшно виноватым: я ведь не был влюблен в Марию. Если бы я ее любил, она, наверно, осталась бы жива. А папа сказал, что любовь не может помешать смерти, она лишь причинит человеку дополнительную боль. А потом добавил, что французский крестьянин, которого они убили во время войны, вовсе не был предателем, сотрудничавшим с немцами. Это оказались наговоры соседей: просто они должны были ему деньги. Мы с папой долго сидели, не произнося ни слова. Затем он сказал мне, что все мы оступаемся. И не раз, и не два — так уж устроена жизнь.
