Гонзага говорил:
— Пускай мой братец Рене станет герцогом, тогда Дория будет называться герцогиней де Лагардер, а их сын Анри унаследует со временем титул своего деда — герцога Гвасталльского.
Все нашли это благородным, так что в обоих герцогствах многие постарались забыть прежнюю неприязнь к Карлу-Фердинанду.
Даже Винчента поверила своему коварному супругу и из монастыря Сан-Дамиано прислала ему письмо, в котором одобряла предложенный им план.
Карл-Фердинанд был доволен и, потирая руки, говорил Пейролю:
— Итак, молва на нашей стороне; теперь самое время нанести визит в Гасконь!
Из экономии герцог не взял с собой большой свиты. Дорога обещала быть безопасной — к чему же ему были напрасные издержки?
Ранним утром, когда первые лучи солнца только-только позолотили горные вершины, Карл-Фердинанд выступил в путь. Его сопровождали Пейроль и четверо крепких молодцов — те самые, которых завербовал Антуан в день похорон старого Сезара. На них всегда можно было положиться.
Отряд ехал на север.
На короткое время он задержался в Ассизи — прославленном в христианском мире месте паломничества. Своих людей Гонзага оставил в деревне, сам же направился в монастырь, где жила его жена… Каково же было изумление Винченты при виде супруга, на коленях молившего ее о прощении своих тяжких грехов!
Взволнованная Винчента тут же от всего сердца простила его, велела подняться и ласково спросила:
— Вы не заедете ли к Дории и к Рене, не поцелуете ли крошку Анри?
Карл-Фердинанд отвечал:
— С радостью, но только на обратном пути из Версаля, после того как Его величество примет мое предложение. А впрочем… — Он сделал вид, что задумался. — Впрочем, не поехать ли мне прежде в Аржелес? Быть может, лучше заручиться вначале согласием наших дорогих сородичей?
Винчента поддержала его.
Вернувшись с Монте-Субазио, герцог сиял.
— Какая удача! — говорил он Пейролю. — Она сама попросила меня заехать к Лагардерам… Все складывается замечательно!
Однажды в полдень у ворот поместья Лагардеров появились два богато одетых всадника на породистых лошадях. На стук вышла Сюзон Бернар. Не спешиваясь, один из них бросил:
— Карл-Фердинанд, герцог Мантуанский.
Хорошенькая горничная присела в низком, едва ли не до земли реверансе. Антуан де Пейроль широко осклабился.
Спустя несколько минут в скромной гостиной Лагардеров их Мантуанский кузен уже нежно прижимал к сердцу Рене и Дорию.
— Ах, как я рад видеть вас, родные мои! Право, только в семейном кругу по-настоящему отдыхаешь душой!
