— Габриэль?
Он остановился на пороге спиной к ней.
— Гейб?
Он резко оглянулся через плечо.
— Я пошутила!
Пошутила? Неужели она не понимает, как действует на него сама мысль о том, чтобы прикоснуться к ней?
— Не шути со мной, Келли. — Он пытался заставить ее понять, кто он на самом деле. — Потому что я мог бы овладеть тобой на этом столе и уйти. Легко. — Нарочито многозначительно произнося эти слова, он чувствовал, что она вспоминает события прошлой ночи.
Лицо ее напряглось.
— Ты хочешь сказать, что сделал бы это на этом столе, для того чтобы напугать меня?
Ее вызывающий тон ясно давал понять, что она этого не допустит, и Гейб подошел к ней, рывком поднял с кресла и притянул к себе. Чувствуя ее горячее тело так близко от себя, он сам сгорал от желания. То, что он не мог овладеть ею, не мог забыть себя, подарив ей наслаждение, причиняло ему боль. И злило.
— Не играй со мной в игры, Келли! Никогда! Я овладевал женщинами на задних сиденьях машин, на полу, в укромных уголках и средь бела дня, при всем честном народе. Не думай, что у тебя, — его ледяной взгляд пронзал ее насквозь, — есть то, чего у меня никогда не было!
Он резко отпустил ее и, стуча сапогами, вышел из дома. Но прежде чем он закрыл за собой дверь, ему в голову полетела луковица.
Гейб остановился. Луковица упала на землю и откатилась на несколько дюймов. С секунду он смотрел на нее, затем обернулся, потирая затылок.
— Я не желаю знать, каким бабником ты был, Габриэль!
Он вскинул брови и посмотрел на нее, засунув большие пальцы за пояс.
— И это говорит примерная девушка, воспитанница католического приюта? — Как ни странно, ему нравился ее вызывающий тон.
— Ты понятия не имеешь о том, что такое примерная девушка! — огрызнулась она, швырнув в него еще одну луковицу.
Гейб медленно подошел к ней, и Келли пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него.
— Ты ошибаешься.
На этот раз ухмыльнулась она.
— Не намекай, что тебе что-то известно обо мне, Габриэль. Если бы ты хоть немного уважал меня, а не только мои кулинарные таланты, ты бы не стал разговаривать со мной в подобном тоне!
— Я тебя уважаю.
Его искренность ее поразила. Она нахмурилась. О, Габриэль Гриффин — это нечто большее, чем просто опасный соблазнитель, каким он хочет себя представить! И он не хочет, чтобы кто-то это понял.
— Если это так, ты должен передо мной извиниться.
— За правду?
— Нет, — отрезала она. — За то, как ты ее сказал!
Не дожидаясь ответа, Келли отвернулась и начала собирать посуду, чувствуя, что он по-прежнему смотрит на нее. Стоило ему подойти ближе чем на десять футов, как ее тело начинало рваться к нему. Келли боролась с искушением обернуться и взглянуть на него.
