— Ты любишь другого? — спросил он, повинуясь внезапному импульсу. Коннал напряженно ждал ответа. Он и сам не знал, как поступит, если она ответит утвердительно.
Вопрос удивил ее. Любит ли она другого? Неужели Пендрагон считает, что она так легко способна подарить кому-то свое сердце? Или он думает, что она может выбирать из сотен претендентов? Шинид была не такой, как все женщины. Сильнее. Выше во многих смыслах. А лучшие всегда одиноки. Они обречены на одиночество. Обречены на ненависть. Стоит довериться не тому мужчине, и разбитое сердце тебе обеспечено. Шинид болезненно поморщилась при этом воспоминании. Она намеренно не заталкивала его вглубь, держала на виду, как напоминание о том, что бывает, если забыть о возложенной на твои плечи ответственности. Магия, ее сила, заключена в чистой любви и безоглядном доверии. А без них она существовать не может. Магия была ее сущностью, основой ее жизни, и сама она, чтобы жить, должна любить и верить безоглядно. А без любви и доверия теряется смысл жизни.
— Нет, — с тихим вздохом ответила она наконец, — другого нет.
Сейчас нет, подумал Коннал, но раньше был. Он прочел в ее взгляде, в мелькнувшем отражении давней боли. Он явствовал ее боль, хотя и не знал, откуда она пришла. Он едва и не физически ощущал рубцы на ее душе, оставленные нанесенными кем-то ранами, так до конца и не зажившими. Коннал растерялся, не готовый к такого рода ощущениям, отвернулся, спрятал взгляд. Чувствуя так глубоко и остро, он становился уязвимым, что недопустимо для воина и рыцаря. Сердце не закуешь в латы. Стоит открыть его — и ты погиб.
— Хорошо, — мрачно бросил он, оглядывая зал поверх ее плеча. — Я не хотел бы из-за тебя кого-то убивать.
— Упаси Бог!
Тогда он встретился с ней взглядом, и этот взгляд пригвоздил ее к месту.
— Не сомневайся, Шинид. Надо будет — я это сделаю. В сердце ее нежданно поднялась волна нежности.
— Ты принадлежишь мне! — отчеканил он — и волна обрушилась вниз.
— Я не чья-то собственность! — Шинид гордо расправила плечи.
— Многие хотят обладать тобой или убить тебя за то, что ты собой представляешь.
— Я живу ради них. — Шинид обвела рукой зал. — Ради моего народа. Ради этой земли. Едва ли магия способна помочь мне лично, и все же она — часть меня, часть моей души. Она у меня в крови. — Она смотрела ему в глаза, спрашивая себя, способен ли он понять ее, и гадая, куда делся тот мальчик, что некогда понимал ее сердцем, которому ничего не надо было объяснять. — А мужчинам нужны мои дары, но не я как женщина. Я очень хорошо осведомлена о грозящих мне опасностях, Пендрагон.
