Кэйба многозначительно кашлянул, и Джарва отбросил прочь сожаления. Все равно они бесполезны: как верно сказал щитоносец, выбора нет.
— Джатук, — позвал ша-шахан, и вперед выступил молодой воин. — Из семи сыновей, возглавляющих семь оридов, остался один ты. — Юноша молчал. — Ты — джа-шахан, — провозгласил Джарва, официально назначая его наследником престола. Джатук присоединился к отцу всего десять дней назад; он прискакал сюда в сопровождении личной свиты. Ему только-только исполнилось восемнадцать, он стал воином чуть больше года назад и участвовал лишь в трех сражениях. Внезапно Джарва подумал, что совершенно не знает младшего сына — ведь тот еще не умел ходить, когда Джарва умчался, чтобы поставить Ахсарт на колени. — Кто скачет у твоего левого стремени? — спросил он.
— Монис, товарищ по рождению, — ответил Джатук и указал на спокойного юношу, который уже мог гордиться боевым шрамом на левой руке.
Джарва кивнул.
— Он будет твоим щитоносцем. — И повернулся к Монису. — Помни, твой долг
— защищать жизнь своего господина даже ценой собственной жизни; но еще отважнее ты должен защищать его честь. Ты будешь самым близким человеком для джа-шахана — ближе, чем супруга, ближе, чем дитя, ближе, чем хранитель знания. Всегда говори правду, даже если он не хочет ее слышать. — Джарва вновь заговорил с сыном:
— Отныне он — твой щит; всегда прислушивайся к его словам, ибо пренебрегать своим щитоносцем — это все равно что вступить в бой с рукой, привязанной к телу, слепым на один глаз и глухим на одно ухо.
Джатук кивнул, соглашаясь. С этой минуты Монис получил высочайшую привилегию, которая только может быть дарована простолюдину: право высказывать свое мнение, не опасаясь кары.
Монис отсалютовал, ударив себя по левому плечу кулаком правой руки.
— Ша-шахан! — воскликнул он, затем опустил голову в знак почтения повиновения своему владыке.
— Кто охраняет твой стол?
— Чайга, товарищ по рождению, — ответил Джатук. Джарва одобрил и этого. Вылупившиеся почти одновременно, в одних и тех же яслях, эти трое знали друг друга так же хорошо, как каждый знал самого себя, и такая связь была сильнее любой другой.
— Ты снимешь доспехи, ты сложишь оружие, ты будешь стоять за спиной.
Быть виночерпием — высокая честь, но она не лишена привкуса горечи, ибо любому воину тяжело отказываться от участия в битвах.
— Оберегай своего господина от предательской руки и от коварного слова, нашептанного во время хмельной беседы ложными друзьями.
