Если рабовладельцы видели в персах силу, способную подавить волнения в низах, то угнетенные слои, мечтавшие об изменении своего бедственного положения, возлагали на Кира иные надежды. Легенды о доброте и справедливости этого государя, с легкой руки персов получившие широкое хождение на Востоке, глубоко проникли в сознание простого люда Вавилонии. Не только рабы и поселенцы-иноплеменники, вроде евреев, которых еще Навуходоносор после разгрома Иудеи увел в вавилонский плен, но и коренные жители Двуречья ждали Кира как мессию-освободителя, как сказочную «огненную птицу», ниспосланную небесами, чтобы покарать их мучителей. Подобно многим крестьянам из Деревни Золотых Колосьев, описанной в романе, они охотно укрывают в своих хижинах персидских лазутчиков, «делятся с ними хлебом». Война с персами не была популярной в народе, что, в сущности, и предрешило судьбу державы. На могучих бастионах Мидийской стены и Вавилона в решающий момент оказалось слишком мало стойких защитников.
Часть халдейской аристократии все же пыталась организовать сопротивление персидскому натиску. В победоносной войне они видели подходящее средство для сокрушения засилья жрецов, для восстановления приоритета светской власти. Ставленником этих сил был, по-видимому, сын Набонида, наследный принц Валтасар, который после удаления Набонида в Тейму оставался фактическим правителем Вавилона. О его деятельности не сохранилось сколько-нибудь подробных свидетельств. Известно только, что именно Валтасар возглавлял вавилонскую армию в войне с персами. Такая скудность фактических сведений позволила писательнице дать свою обобщенно-аллегорическую трактовку этой личности.
Фигура Валтасара принадлежит к числу ключевых, в художественном отношении наиболее разработанных образов романа. Этому последнему владыке Вавилона явно не по плечу роль, выпавшая на его долю. Полностью лишенный полководческого дара и государственной мудрости своих предков, он не в состоянии даже осознать масштабы надвигавшейся катастрофы. Тщеславный и упрямый, трусливый и подозрительный, сластолюбивый и переменчивый, Валтасар олицетворяет собой предельную деградацию деспотической системы, уже не способной даже в критическую минуту выдвинуть сколько-нибудь крупную личность, системы, утерявшей всякое моральное право на дальнейшее существование. Боясь даже самому себе признаться в собственном ничтожестве, Валтасар топит редкие проблески здравомыслия в необузданных приступах садистской жестокости, в потоках кичливой похвальбы, в неистовых оргиях и разврате.
