— А я уверен, что ты не попадешь в этих гусей. Бьюсь об заклад!
— Хау! Давай биться об заклад! — упрямо возразил дядя и стал снимать с плеча ружье.
У Смита в глазах зажегся довольный огонек, но все отнесли это за счет пробудившегося азарта. Некоторые решили, что торговец заврался и легкомысленно рискует своими гусями.
— А на что будем спорить? — спросил Смит. — Я предлагаю так: ты поставишь свои шкурки, а я поставлю пятьдесят долларов. Промажешь — шкурки будут мои. Убьешь наповал хоть одного гуся — твои пятьдесят долларов! А сверх того заберешь всех гусей, которых подранишь. Ясно?
— Ясно! — подтвердил дядя свое согласие.
Гуси бегали на расстоянии не дальше тридцати шагов. Ружье было заряжено крупной дробью: меткий выстрел должен был произвести среди гусей настоящее опустошение. Дядя взвел курок и не торопясь стал наводить. Он прицеливался добрую минуту. Глаза видели хорошо, руки не дрожали, гуси были как на ладони. Почему же этот глупый Смит поставил заклад? Ведь он должен знать, что проиграет. Дядю вдруг охватило подозрение: он опустил ружье и сказал Смиту:
— Клади рядом со шкурками свои пятьдесят долларов!
— Олл райт, олл райт! — Торговец пожал плечами и, отсчитав бумажки, положил их на прилавок.
Но и это не удовлетворило дядю. Он обернулся к присутствующим в магазине:
— Все ли здесь слышали условия заклада и могут подтвердить их?
— Можем!.. Конечно!.. Слышали!.. Давай!.. — закричали со всех сторон.
И только тогда дядя выстрелил. Он метил точно, в самую середину гусиной стаи. При звуке выстрела гуси испуганно заметались и громко загоготали. Медленно разошелся дым. Несколько пар глаз напряженно впилось в цель. Никто не пошевелился — все словно онемели. Гуси были напуганы, но целы: ни один не упал, ни на одном не было следов крови.
— Ага, ты проиграл заклад! — захохотал Смит и уверенным движением сгреб с прилавка шкурки и деньги.
До Раскатистого Грома его голос доносился как сквозь вату. С опущенным ружьем, из дула которого еще струился дымок, дядя стоял как пораженный громом. Глаза его едва не вылезли из орбит.
В лавке раздавались насмешки, издевательские окрики. Эти люди радовались его неудаче.
— Пьяница!.. Пьяная морда!.. Краснокожий алкоголик! — неслись отовсюду язвительные слова.
Раскатистый Гром опомнился только тогда, когда к нему с видом крайнего сожаления подошел Смит, неся стопку рома в руках:
— На, держи! Выпей, — это осушает слезы! — произнес торговец с плохо скрытой иронией.
