В лагере заметили наше приближение. Несколько всадников выехали навстречу, чтобы еще в прерии приветствовать нас радостным кличем. Всадники провели нашу группу на предназначенное для нее место. Старшие ребята должны были помогать родителям ставить вигвамы, а мы, мелюзга, свободная от всякой работы, немедленно окунулись в жизнь шумного и оживленного лагеря.
Всюду было много ребят, знакомых нам еще по прошлым годам. Тут же мы потребовали, чтобы они рассказали, много ли было у них приключений.
— Немного, — ответили они. — Только одно. А у вас?
— О, у нас были большие приключения. Хау! Американцы и кроу угнали наших лошадей и убили шесть человек, в том числе Косматого Орленка. Но наши им тоже задали перцу, будут помнить до самой Вечной Охоты!.. Черноногие разбили их в пух и прах, но сколько полегло врагов — не знаем: убитых не считали. Наши отцы позволили нам подкрасться к самому вражескому лагерю, а когда началась стрельба, мы подняли такой страшный крик, что враг подумал, что его атакуют, и стал немилосердно палить в нас. Но мы не испугались — испугался только старший воин, который следил за нами. Он велел всем вернуться к матерям. А тем временем пули дождем сыпались вокруг, но ни одного из ребят не задели. Хау!
Слушавшие нас ребята должны были признаться, что их вожди никогда бы не позволили им участвовать в битве. Они очень завидовали нам. Некоторые даже говорили, что убегут от своих в поисках настоящих приключений. Примем ли мы их к себе? Мы ответили: «Примем каждое отважное сердце. Хау!»
Рассказы были исчерпаны, и мы перешли к играм и состязаниям. Нам хотелось изобразить в танцах нашу последнюю битву, но с распределением ролей возникли трудности: все хотели играть черноногих, мало кто соглашался стать кроу, и уж ни за что на свете никто не хотел быть американцем. Пришлось отказаться от этой затеи и заняться состязаниями, которые продолжались с утра до самого вечера. Каждый мальчик хотел показать свою ловкость в чем-нибудь: в прыжках, беге, бросании камней, в стрельбе из лука, борьбе.
Праздник продолжался десять дней. Барабаны били днем и ночью сразу в нескольких местах лагеря, и все воины танцевали, исполняя церемонию, предшествующую главным торжествам в честь Солнца. Обычно несколько человек или даже несколько десятков танцоров вместе выполняли обряд, обязательный для тайного союза воинов.
По ночам лагерь тоже звенел песнями под аккомпанемент барабанов, а иной раз очень близко слышался тихий шорох индейских мокасин. Снедаемый любопытством, я поднимал полог вигвама. Фигуры воинов, закутанных в одеяла, молча двигались через лагерь, перенося какие-то загадочные предметы, предназначенные для столь же загадочных церемоний. В ночных песнях, в этой общей приподнятости чудилось нечто таинственное. Я снова ложился в углу и сквозь отверстия для дыма пристально всматривался в небо, словно звезды могли успокоить мое волнение. От ожидания неизвестного меня пробирала дрожь.
