«Италия — самое подходящее место для творческой работы, — твердила она Изабел за салатом из груш с листьями эндивия у „Джо-Джо“, их любимом местечке для ленча. — Буду целыми днями писать, а вечерами пробовать сказочную еду и запивать сказочным вином».
Но вскоре после того как все документы на аренду тосканского домика ее грез были подписаны, Дениз встретила мужчину своей мечты и объявила, что сейчас навряд ли сможет покинуть Нью-Йорк. Именно поэтому Изабел получила в полное свое распоряжение деревенский домик в тосканской глуши.
Случай подвернулся в самое подходящее время. Жизнь в Нью-Йорке становилась невыносимой. «Изабел Фейвор энтерпрайзиз» прекратила существование. Офис был закрыт. Штат распущен. У нее не осталось ни контрактов на книги, ни лекционного турне, ни денег. Вернее, денег почти не осталось. Ее особняк вместе с почти всем имуществом пал жертвой молотка аукционера, зато долги по налогам были выплачены. Даже ваза от Лалика с эмблемой фирмы тоже ушла. У Изабел остались одежда, разбитая жизнь и два месяца в Италии, чтобы решить, с чего начать.
Кто-то столкнулся с ней, и она подскочила от неожиданности. Людской поток заметно поредел, и Изабел, отменная жительница Нью-Йорка, уже не чувствовала себя комфортно. Повсюду мерещилась опасность, поэтому она направилась по узкой улочке к площади Синьории. Бодро шагая по тротуару, она повторяла себе, что приняла верное решение. Только полный разрыв с прошлым может достаточно отрезвить, прочистить мозги и избавить от постоянного желания плакать. Хватит оглядываться назад. Пора смотреть в будущее.
У нее уже составлен четкий план процесса восстановления. Одиночество. Отдых. Размышления. Действие. Четыре части. Совсем как четыре краеугольных камня.
«Неужели ты хоть иногда не можешь поддаться порыву? Действовать импульсивно? Неужели так уж необходимо планировать все заранее?» — спросил как-то Майкл.
Прошло немногим более трех месяцев с тех пор, как Майкл бросил ее ради другой, но его голос продолжал тревожить ее так часто, что она почти лишилась способности думать связно. В прошлом месяце она мельком увидела его в Центральном парке, обнимавшим за плечи плохо одетую беременную женщину, и даже в пятидесяти футах от парочки до Изабел доносился их смех, немного хмельной и довольно идиотский. За все время их знакомства Изабел никогда не вела себя по-дурацки. И сейчас вдруг испугалась, что совсем забыла, каково это — хоть на полчаса стать беззаботной и глупенькой.
