В гостиной ее поразило смешение старого и нового. Пол устилал дорогой толстый синий ковер. А стояла на нем обшарпанная мебель. Одна ножка кофейного столика подломилась, и ее перетянули проволокой. Окна обрамляли тюлевые занавески, подвязанные выцветшими красными шнурами.
У стены стояла стереосистема с проигрывателем для компакт-дисков. На каминной полке стояли ваза с бумажными цветами, чучело фазана, рамочка с фотографией мужчины (вроде бы Джейн уже видела его, только не могла вспомнить где), лежал футбольный мяч.
За аркой в левой стене Джейн увидела потрескавшийся линолеум кухни, плиту. Другая дверь, вероятно, вела к спальням в дальней части дома.
Энни Глайд сидела в застланном пледом кресле-качалке. Кэл, хмурясь, вышагивал перед ней.
— …Рой сказал, что ты наставила на него дробовик, и теперь отказывается приходить сюда, не получив задаток в пятьсот долларов. Невозвращаемый!.
— Рой Поттс не может отличить молоток от своего шланга.
— Рой Поттс — на все руки мастер, лучше его в здешних краях никого нет.
— Ты привез мне новый диск Гарри Конника-младшего[23]? Вот что мне нужно, а не этот дурак мастеровой, который лезет в мои дела.
Кэл вздохнул:
— Да, привез. Он в машине.
— Так пойди и принеси его. — Энни махнула рукой в сторону двери. — И передвинь эту колонку, когда вернешься. Она стоит слишком близко к моему ти-ви.
Как только Кэл ушел, взгляд ее синих глаз остановился на Джейн. У той мгновенно возникло необъяснимое желание упасть на колени и покаяться в своих грехах. Она бы и упала, если б не боялась, что эта сварливая женщина просто стукнет ее по голове.
— Сколько тебе лет, девочка?
— Тридцать четыре.
Энни на мгновение задумалась.
— А сколько тебе, по его мнению?
— Двадцать восемь. Но я ему этого не говорила.
— Не говорила и другого, так?
— Да. — Хотя ее и не приглашали, Джейн села на край старого, с бархатной обивкой дивана. — Он хочет, чтобы я говорила всем, что мне двадцать пять.
Энни покачалась в кресле.
— Будешь говорить?
Джейн мотнула головой.
— Кэл сказал мне, что ты — профессор в колледже. А это означает, что ты очень умная.
— В чем-то умная. А в другом — круглая дура. Энни кивнула:
— Калвин, он дурости не терпит.
— Я знаю.
— Но вот немного глупостей в жизни ему нужно.
— Боюсь, я в этом не сильна. Ребенком я много чего себе позволяла, но не теперь.
Энни взглянула на вошедшего в гостиную Кэла.
— Когда я услышала, сколь быстро вы поженились, то решила, что она поймала тебя точно так же, как твоя мамочка заловила папочку.
