Затем появится новое требование или вызов, и Коллигатар будет вынужден рассматривать каждую деталь ситуации, начиная с завоеваний зулусов, и выносить совершенно новое решение, настолько часто и вежливо, насколько требует проблема. Такая игра держала многих политиков при деле.
Пришло также сообщение от жены Мартина, которая напоминала ему, что они собирались пообедать с той милой молодой парой из Турина на следующей неделе. Ористано сдвинул брови, пытаясь представить лицо нового итальянского посла в Европейском экономическом сообществе. Оно, как-будто ускользало из его памяти, но он запомнил жену посла, которая была одета более соблазнительно, чем подобало женщине ее положения.
Ористано обрадовался предстоящей прогулке. Образ сердитого, вечно бормочущего техника, жертвующего своей человеческой природой ради машины, не для него. Он любил беседу, вкусную еду и вино. Мартин не устыдился и с восхищением взглянуть на молоденькую жену дипломата, в то время как Марта наблюдала за ним и посмеивалась над его самонадеянностью.
Самой популярной шуткой в комплексе недавно стал факт, что за первые шесть недель работы новый итальянский посол засвидетельствовал свое почтение не одному, а двум папам — одному в Риме, другому в Люцерне. Разве не принимал Ористано слово прямо от электронного божества?
Неправда, терпеливо поправлял шутников Мартин. Бог приказывал, а Коллигатар только предлагал.
Он закончил просмотр информации на мониторе и не увидел больше ничего, заслуживающего внимания. О, опять это дело о правах на рыбную ловлю в Эгейском море. Эти сумасшедшие албанцы! Мартин представил, есть ли где-нибудь люди, которым ничего не нужно от Коллигатара?
Не было сомнения, что аргумент албанцев будет отвергнут снова, но его присутствие в файле раздражало Ористано. Кто-то должен был перехватить этот запрос на нижнем уровне. Мартин переправил его Бургессу.
Он стряхнул пыль со своей рубашки. На ней были четыре кармана и еще шесть на брюках. И все они оказались заполненными. Ористано делал записи. Заметки на бумаге являлись анахронизмом в электронном мире, но Мартин лелеял свои капризы.
Он также был «вооружен» парой часов — по одному на каждом запястье. Правда, часы на левой руке являлись не часами, а дистанционным терминалом, связывающим его с офисом, а оттуда с логическим центром. Мудрость поколений на левом запястье, размышлял Мартин, показывала, что ремень из акульей кожи требовал замены.
