— Строжайший секрет, — откликнулся глава администрации.
Ага, значит, серьезное дело. Вот теперь пора узнать, насколько серьезное.
— Вы, надеюсь, помните, Виктор Витальевич, что я журналист.
— Но вы же не болтун. Опаньки! Даже так.
— Хорошо, я буду.
— Пропуск вам заказан.
— А к кому? К вам?
— Нет, к моему шефу. И телефон отключился.
— Продолжим? — спросил логопед, делавший вид, что не слышит разговора.
Крахмальников спрятал во внутренний карман трубку.
— Из-под топота копыт пыль по полю летит, — проговорил он твердо.
Сегодня будет тяжелый денек, подумал он весело.
Помимо беседы с Гуровиным он должен еще поговорить с женой. Дело в том, что Крахмальников решил разводиться.
Запиликал с повышением тона, как бы требуя немедленно ответить, мобильник. На этот раз это был в самом деле Гуровин.
— Леня, у нас ЧП, — сообщил он.
— Что, Алину не нашли? Или телебашня упала?
— Не по телефону. Сплошные секреты с утра.
— Через час буду, — коротко ответил Крахмальников.
Склейку закончили к сроку.
"Склейкой” телевизионщики по традиции называют авторский монтаж, который никак не связан с ножницами и клеем, как в старые добрые киношные времена. Сейчас все делается с помощью нескольких видеомагнитофонов или компьютеров.
Результатом получасовой возни с кассетами — приходилось сводить на мастер-магнитофон бетакамовский материал с большой камеры и Серегины дивикамы — явился ролик на десять минут. В Москве его должны еще обработать в АВМ — аппаратной видеомонтажа, насытить перебивками, подправить цвет и выдать в эфир. Валера знал тамошних монтажеров и заранее подготовил им кусочки на выброс, чтоб ребята не остались без работы, а итоговый трехминутный материал включил все: и панораму пожара, и суету оперативников, и его, Балерин, комментарий, и самое главное — горящих лошадей, его коронку. В расчете на профессионализм москвичей Никитин заложил в середине мастер-кассеты и “мину” — первичные наброски о метро.
Все дело было в том, что материал нужно было переправить в Москву без потерь и утечек, так как оба сюжета были суперэксклюзивом. Если бы питерский корпункт имел свою частоту и спутниковую тарелку, проблем бы не возникало. Но “Дайвер” был не настолько богат, чтобы позволить питерцам такую роскошь. Поэтому самые ценные материалы, если позволяло время, кто-то из группы вез в столицу лично. Менее ответственные, но срочные доверяли знакомым проводникам. Самое же срочное, как сегодня, приходилось перегонять через ретрансляторный канал. И тут нужно было держать ухо востро — иногда целые куски их репортажей вдруг без всяких ссылок и оплаты появлялись то на питерском телевидении, то у московских конкурентов, а то и у иностранцев.
