— Никто из вас, никто — слышите? — не будет искать другую работу, — тихо проговорил Крахмальников.
— Господи, Леонид Александрович, как надоело это все — американские цветы на расейском навозе! — вплеснула руками Житкова. — Вы почему-то выхватываете из их культуры самое пошлое и самое дурное — вот это битье себя в грудь, этот надрыв… Ну кто вас спросит, увольнять нас или нет? Вы что, еще ничего не поняли?
— Я все понял, и очень давно. А ты почему не в Швеции? У нас Скандинавия голая, а там скоро саммиты пойдут.
— Потому что в бухгалтерии нет денег. Нас прикрывают, Леонид Александрович! Канал пускают с молотка. И нам завтра об этом объявят в разделе “разное”. Это вся студия знает. Для кого вы делаете удивленное лицо?!
— Прости, я с таким лицом живу всю жизнь, — слабо улыбнулся Крахмальников.
С Житковой он спал полгода назад. Правда, у них все быстро закончилось, но теперь она считает, что может себе позволить вот так с ним говорить. Правильно сказано: на работе не спи.
Житкова махнула рукой.
Крахмальников еще помялся на пороге — все, тянуть больше нечего, надо идти.
— Где Балашов? — спросил он.
— Я здесь, Леонид Александрович.
— Мюзикл сняли?
— Так точно.
— Вольно, Антон. Не в армии, слава богу. Ты сейчас свободен?
— Да.
— Поедешь сегодня в музей Метростроя. Я договорился. В два часа тебя там ждут.
Настроение у Антона Балашова резко ухудшилось. Только что ему звонили. Незнакомец на другом конце провода представился сотрудником ФСБ и предложил встретиться. Сообщил, что у него имеются уникальные видеоматериалы, касающиеся разоблачения махинаций губернатора одной из российских провинций. Губернатор был ставленником коммунистов.
— Звучит заманчиво, — сказал Балашов после некоторого раздумья. — Но почему вы обратились именно ко мне?
Конечно, Балашов давно мечтал о таком материале, который позволил бы ему утереть нос другим журналистам: в информационной службе он был мальчиком на побегушках, затычкой в любую прореху, пожарным по вызову. С другой стороны, Антон не спешил сразу соглашаться на встречу, так как небезосновательно опасался подвоха. Он вообще боялся неожиданных удач. Удач у него в жизни не было никогда.
— Так почему? — повторил он свой вопрос. Невидимый собеседник усмехнулся:
— Вы же не поверите, если я вам скажу, что считаю вас одним из самых способных тележурналистов и смотрю ваши репортажи с большим удовольствием, — ответил он. — Но это и в самом деле так. К тому же ваш канал ориентирован на демократическую публику, и этот материал для вас находка. Впрочем, не хотите — не надо. Извините, что побеспокоил.
