— Я подумаю над этим, Парсон.
— Господу больше от вас ничего не нужно. Да пребудет он с вами!
— И с вами, Парсон. Впрочем, я не сомневаюсь, что он вас никогда не оставляет.
Метьюн улыбнулся и пошел догонять толпу уходивших с торгов предпринимателей, дабы агитировать среди них за пожертвования на богоугодные дела.
Надо сказать, что священник обладал большой смелостью в отличие от тех, кого он в ней наставлял. Новая Зеландия проводила быстрый отсев среди людей, неизбежно вышвыривая за свои пределы слабовольных и малодушных. Это касалось не только проповедников, но и моряков, и предпринимателей.
Коффин проводил время в разговорах с теми торговцами и кучерами, которые пока не собирались уходить. Солнце продолжало спускаться все ниже за горы, и он стал уже тревожиться: как бы слух, переданный ему Парсоном из самых добрых побуждений, не остался всего лишь слухом. И только присутствие маорийских вождей, уже давно продавших свой товар, убеждало Коффина в том, что уходить пока не надо. Казалось бы, зачем им было оставаться на поляне, если дела все закончены? И тем не менее они не уходили. Не уходил и молодой капитан.
Наконец, когда он уже почти потерял надежду, когда солнце окончательно опустилось и поляна освещалась только факелами и фонарями, работавшими на ворвани, на широкой тропе, ведущей из леса, показалась цепочка тяжело нагруженных аборигенов. Каждый из маори нес по две большие корзины, в которых лежали уже свитые канаты. Как и предсказывал Метьюн, во главе каравана двигалась величественная фигура храброго вождя Те Охине.
Оставшиеся еще торговцы сразу же бросились к сортировочным столам, на которых уже раскладывался принесенный товар для всеобщего обозрения. Вперед вышел представитель вождя и без всяких выступлений изо всех сил принялся расхваливать канаты, подчеркивая достоинства товара и обращая внимание на недостатки, — характерные для изделий из других племен, — которых он лишен. Он, правда, ни словом не обмолвился об их собственном опоздании. Среди маори не было распространены привычки в чем-либо оправдываться перед «какими-то там пакеа».
Затем Коффин различил в сумерках знакомый силуэт, карабкающийся обратно на поляну. Он улыбнулся сам себе. Перегружая купленную пряжу в свой фургон, Халл прослышал об опоздавшем вожде. Теперь он лез вверх по холму и о чем-то громогласно препирался со своими помощниками и клерками, которые, видимо, пытались остудить его пыл и намекнуть на то, что денег осталось мало для того, чтобы успешно участвовать в этих полуночных, нежданных торгах. Коффин с усмешкой на лице смотрел на него. Халл заметил своего конкурента и состроил зверскую рожу. Коффин только задорно подмигнул ему.
