В глазах Изабо сверкнул гнев.
— Вы забыли, что эти пещеры, в которых вы укрываетесь, находятся на земле драконов? — воскликнула она. — Зажигающая Пламя сделала вашему прайду множество предложений о мире и дала вам эти пещеры, чтобы вы могли укрыться от зимних бурь. Она назвала вашу Старую Мать преемницей ее божественной сути, лишив наследства своих потомков, чьи пути увели их с Хребта Мира. Неужели все это ничего не значит для ваших людей?
— Никогда не доверяй дракону, — со значением сказала голубоглазая воительница.
Изабо вскочила на ноги.
— Ты обвиняешь меня во лжи? — В ее голосе недоверие мешалось с яростью, поскольку все Хан'кобаны были связаны строгим кодексом чести, полностью запрещавшим ложь, в особенности при ответе на прямой вопрос.
Ее кузина вмиг вскочила на ноги.
— Да, обвиняю, — ответила она и сделала самый грубый и оскорбительный жест в языке Хан'кобанов.
На миг Изабо охватила такая ярость, что она утратила дар речи, потом все же сказала сдавленным голосом:
— Вот как Прайд Боевых Кошек обращается со своими гостями? Ты забыла, что я нахожусь в поиске имени и поэтому заслуживаю почтения и уважения?
— А я говорю, что твои речи о поиске имени всего лишь уловка, чтобы усыпить наше внимание и обманом заставить нас сохранить мир, — парировала ее кузина. Ее веснушки затопила густая малиновая краска, залившая все ее бледное горло и лицо.
Первый Шрамолицый Воин внезапно сделал жест вмешательства, но Хан'кобанка была вне себя от ярости и не обратила на него внимания. Она молниеносным движением выхватила свой нож и метнула его к ногам Изабо.
— Я вызываю тебя на поединок!
Изабо взглянула на торчавший из земли нож, который до сих пор еще дрожал, потом обвела взглядом лица Хан'кобанов, которые при первом же намеке на столкновение повскакали на ноги. Она знала, что такой жест нельзя оставить без ответа. Правила чести требовали, чтобы она приняла вызов и доказала свою честность. Такое обвинение можно было смыть лишь кровью.
И все же Изабо не хотелось драться со своей собственной кузиной; кроме того, хотя она и была обучена искусству Шрамолицых Воинов, но все же полагала, что поединок не решит проблему. Она подняла глаза на кузину и почувствовала, как ее сердце сжали холодные и липкие пальцы страха. Это был вовсе не тот поединок, исход которого могла решить первая пролитая кровь. В глазах Хан'кобанки застыла непреклонная решимость убить.
— Она всего лишь дитя, и к тому же калека! — воскликнул Первый Сказитель. — Калеку нельзя вызвать на поединок.
