– Хотел бы я знать, зачем ты меня пригласил. Чего тебе от меня нужно? – раздраженно спросил Поттер.
Грэм Коллинж возмутился. Что за тон? Какая неблагодарность? Когда-то он великодушно приютил Поттера, предоставив ему кров, пока приятель перестраивал свой дом на Парк Лэнд. Ради него Коллинж претерпел множество неудобств: принимал у себя устрашающего вида знакомых Поттера, смирился с тем, что в любое время дня и ночи к нему могли вломиться полицейские. Коллинжа выводили из себя газетчики, бесцеремонно торчавшие под его дверью, что-то вынюхивая и высматривая.
– В те трудные дни, – вспоминал Грэм, – моя безупречная биография подвергалась оскорбительным проверкам лишь потому, что, приютив у себя такую сомнительную личность, как Поттер, я сам попал в число подозрительных субъектов. Весь этот кошмар я перенес тогда без единой жалобы. И вот теперь моя дружба вызывает сомнение. Меня уличают в какой-то корысти. Твой цинизм переполнил мою чашу терпения!
– Хватит. Это была великолепная речь. Но я думаю, – прервал писателя Поттер, – было бы эффектнее, если бы ты, произнеся ее, зарыдал.
Коллинж расхохотался.
Друзьям было около тридцати. Почти ровесники. Оба – светловолосые и худые, только Коллинж чуть выше Поттера ростом. Коллинж к своим тридцати годам был уже известным драматургом, но слава и деньги ничуть не испортили его. Он оставался милым простодушным человеком с тонким чувством юмора, находя, что самокритичность намного полезнее, чем непомерное самомнение. Даже к нападкам театральных критиков он относился с олимпийским спокойствием.
Коллинж пребывал в своей любимой позе. Он полулежал в шелковом халате, лениво растянувшись на диване. Поттер сел напротив. Коллинж нехотя поднялся, раздвинул шторы. За окном валил снег. Грэм зябко поежился и, подумав, задернул занавески.
– Кстати, – обратился он к другу, – я хочу, чтобы ты отправился сегодня со мной на генеральную репетицию. – Он подошел к бару и достал высокие стаканы.
– Тебе, как всегда, джин?
Поттер пристально посмотрел на драматурга:
– Что стряслось? У тебя такой вид, будто ты собираешься запустить в меня стаканом.
– Да так, ничего особенного. У меня неприятности в театре.
Коллинж смешал для себя водку с томатным соком, он всегда пил только «Кровавую Мэри». Друзья подняли бокалы.
– Выпьем за успех твоей новой пьесы, – предложил тост Поттер. – Но откуда такое название: «Роковая женщина»? Ты снова ставишь мелодрамы? Разве они тебе не надоели?
