– Этого человека видела Ева. В день убийства я слышала его шаги наверху, в ее комнате. Именно он избил тогда эту красотку. Мне все равно, что она говорит. Я знаю своего брата: Касс никогда бы не тронул жену. Он не способен ударить женщину. А Еву он боготворил.
– Зачем сейчас снова углубляться в подробности? – устало произнес Торнтон. – Попробуй посмотреть на случившееся без предубеждения. У Касса ведь тоже характер Грантов. Он горяч, вспыльчив. Твой брат был от Евы без ума и отчаянно, слепо ревновал ее.
– Но только не к Фредерику. Он и помыслить не мог, что у них роман. Брат впервые узнал об измене жены после моего разговора с миссис Фредерик, но все равно не поверил.
– Зачем же тогда он убил Фредерика?
– Он не убивал его. – Дженет повысила голос. Торнтон поднялся и нервно заходил по комнате.
– Я тебя не понимаю. Мы не знаем ни одного человека, у которого был бы хоть малейший повод мстить художнику. Кроме потерявшего от ревности рассудок Касса, никто не входил в мастерскую. А когда оттуда вышел твой брат, Фредерик был мертв.
– Ты ошибся, Фредерик уже был мертв, когда брат появился в мастерской.
– Так утверждает Касс. Но тогда зачем он оставался там целых пятнадцать минут? Что он делал четверть часа?
– Я не знаю! – в отчаянии крикнула Дженет.
– Ты все знаешь, просто не хочешь признать истину. Поверь мне, ты бы стала счастливее, если бы открыто взглянула правде в лицо. Я-то могу понять Касса, его бешенную ревность, его неукротимый темперамент. Фредерик стал жертвой мстительной ярости ревнивца, а когда Касс опомнился, то было уже поздно. – Торнтон дошел до стены, развернулся и продолжил свой обличительно-философский монолог: – Когда же он понял, что был не прав...
– Не прав?
– Не прав по отношению к Еве, поверив в ее измену.
– Ерунда! Все было совсем иначе. Пойми, у жены брата был настоящий роман. Я знала об этом задолго до того, как их связь открылась.
– Этого не может быть! Я никогда не поверю, что Ева могла изменить Кассу, да еще с почтенным женатым человеком.
– Да она все время врет. Она солгала даже под присягой на суде! Я уверена, что Ева знает хромого.
– Зачем же тогда на суде оклеветанная женщина пыталась защитить Касса? Ева вела себя поистине самоотверженно.
– Самоотверженно?! – возмутилась Дженет, – да она просто сыграла, как актриса, которой хорошо заплатили.
– Господи! Какая напраслина!
– А ты, друг мой, оказывается, в полком неведении! Да-да, ей передали от нашего отца кругленькую сумму в три тысячи долларов. Ты не знал этого, Торнтон?
