— Можно. Но тогда к обеду мы вас не пригласим.
Зойка пренебрежительно дернула плечом — дескать, плевала я на ваш обед, но все-таки ответила нехотя:
— Ладно, сделаю уборку. Во всем доме, что ли?!
— Кроме запертых комнат, моей спальни и детской, — поспешила успокоить ее Алла.
— И то хорошо, что барыню с барчатами не придется обслуживать…
— Зоя, — голос Николая выдавал его гнев, — держитесь рамок, пока я не принял меры.
— Тю! А какие ты можешь принять против меня меры?! Ты кто?! Адъютант! А я родственница настоящей хозяйки, а не этой… — она мотнула подбородком в сторону Аллы, — поэтому сиди тихо, чтобы я тебя похвалила и хозяйке про тебя ничего такого не рассказала. Еще непонятно, чего ты так о ней заботишься! Рога, что ли решили муженьку…
Закончить тираду она не успела. Николай схватил ее за руку и вытащил из кухни под ее крики:
— Отпусти, козел, не смей меня трогать!
В кухне все сидели, как громом пораженные. У детей были круглые глаза, Толик, открыв рот, смотрел на кухонную дверь, «мотоциклист» весь сжался и побледнел.
Алла ничего не могла понять. Ясно было, что эта вспышка была вызвана не требованием Николая заняться уборкой. Но чем?!
Все более подозрительной казалась ей Зойка и ее появление в доме. Все сильнее Алла утверждалась во мнении, что девчонка эта не может быть родственницей ее свекрови. Но кто же она и зачем пришла? Никаких версий на этот счет у Аллы не было, и это ее раздражало.
Тут вернулся Николай, ведя Зойку за локоть. Они остановились в центре кухни и Николай сказал:
— Ну?!
Зойка молчала. Все тоже молчали и смотрели на нее. Николай тряхнул ее руку и угрожающе повторил:
— Ну!
Зойка строптиво дернулась, но он держал ее крепко, и она произнесла бесстрастным голосом и глядя с ненавистью на Аллу:
— Прошу у всех прощения. Я плохо спала ночью… нервы…
Она умолкла, и Николай отпустил ее руку.
— Даю вам в помощь Анатолия — тяжелое принести или подвинуть, пыль на шкафах вытереть. Анатолий, понятно задание?
— Так точно!
— Выполняйте. Я мою посуду. Алла Сергеевна, за вами обед. Ребята, вы на подхвате! Так, все за работу.
Алла решила, что жарить котлеты на такую ораву ей не хочется, что проще приготовить борщ и жаркое.
Она начала возиться с овощами и мясом, дети помогали ей чистить морковь, половину которой съели сами, и лук — он щипал им глаза, они пищали и хохотали сквозь слезы, что разрядило обстановку, и на кухне скоро стало весело.
Потом они все трое стали петь песенку про десять негритят и «шел верблюд, шел другой…», настроение у всех стало совсем хорошее, Николай подтягивал им басом, даже «мотоциклист», сходив наверх, чтобы проведать товарища, спустился и улыбался молча из облюбованного им угла кухни.
