– Принц? Нет, нет! – она напомнила себе, что должна теперь перестать так его называть даже в мыслях, даже если бы все остальные в Восьми Мирах продолжали это делать, – ибо параграф уложения о Ссыльных гласил, что к нему отныне следует обращаться как Генералу Хариварману, Генералу, который вот уже четыре года находился в безвыездном заточении в Крепости. В докладе, представленном командиру спецслужбами, сообщалось, что последнее время опальный Генерал стал своего рода энтузиастом местной истории и краеведения.
"Что ж, для такого маленького местечка здесь, пожалуй, богатая История, гораздо богаче, чем на иных Планетах” – так думала Анни Бленхайм, выполняя задание по столь диковинному предмету в период подготовки к своей будущей работе на специальных курсах.
А теперь с точки зрения верховного тюремщика, Анни считала, что лучше ему заниматься делами прошлого, чем проявлять повышенный интерес к текущим событиям.
Каждому в Восьми Мирах была известна история Принца, а многие слышали о ней даже за пределами, в сотнях иных систем, обитатели которых считают себя Основой и Центром Галактической Цивилизации.
Как только распространилась новость о назначении ее сюда командующей, Анне Бленхайм стало порой казаться, что у всех в этой обитаемой Вселенной вдруг появилось собственное мнение о Принце, то есть, Генерале – и каждый считал теперь своим долгом дать ей хороший совет, как следует обращаться со столь выдающейся личностью, отныне всецело находящейся в ее власти. Кое-кто даже вполголоса говорил, что следовало бы его отпустить, но это, увы, было уже вне ее полномочий. Некоторые, напротив, утверждали, что его следует казнить, и что Совет Восьми Тронов не будет спать спокойно, пока Принц жив. Было немало и более умеренных мнений на его счет. Предлагали Совету восстановить его в правах и вернуть на прежде занимаемую им должность Премьер-Министра при Императрице, или послать на Землю в качестве Высокополномочного посла, либо пожизненно заточить в одиночной камере.
И всякий раз ей приходилось отвечать советчикам, что ее новая должность не предполагает решающего права голоса, более того, те, кто действительно, решают все, не станут даже прислушиваться к ее советам. Свод правил содержания ссыльного, по которому Темплары брали обязательства заботиться и сторожить Харивармана, не оставлял ей места, как командиру Базы, для маневра, который мог сколько-нибудь изменить условия содержания Генерала. Да и слово “тюремщик” не очень-то подходило для точного определения отношений между комендантом Крепости и ее выдающимся экспатриантом. Точнее было бы сказать, что она еще не очень-то разбиралась в том, что может здесь сделать. Свод Ссыльного, как множество других военных документов, имел достаточно общих мест, которые можно было трактовать по-разному. И ее предшественник на данном посту, Полковник Фосьен, очевидно имел совершенно иной подход, чтобы воспользоваться его методами.
