Минут через пятнадцать мое самочувствие заметно улучшилось, и незатейливая болтовня собутыльников перестала нагонять на меня тоску. А еще спустя пару бокалов мы втроем отправились отплясывать зажигательное десперадо.
В самый разгар веселья Лариска неожиданно нависла у меня над ухом и, перекрикивая музыку, сообщила:
— Анька, ты извини, но нам пора! У нас большие планы на сегодня! Ты тут порезвись, но долго не засиживайся! — Прежде чем я успела хоть как-то отреагировать на ее заявление, она схватила Ивана за руку, и они оба, подергивая бедрами в такт музыке, стали проталкиваться сквозь толпу к выходу.
Я попробовала двинуться за ними, но сразу оставила попытку, поскольку влюбленные уже пропали из поля зрения. Ну и черт с ней, с Лариской! Не вижу повода портить себе вечер!
Следующая мелодия захватила меня безудержным темпом. А потом еще одна, и еще… Разноцветные огни светомузыки лихо отплясывали перед глазами, рассыпаясь мелкими цветными капельками по стенам, по потолку, по моему фисташковому костюму…
Голова намертво припечаталась к подушке и не желала отрываться ни за какие сокровища. Где-то внутри черепной коробки безвольно бултыхалась расплавленная желеобразная масса, которая когда-то называлась моим мозгом. Во рту образовался филиал пустыни Сахара с той только разницей, что, помимо несусветной сухости, прослеживалась еще и неприятная горечь на фоне подкатывающей тошноты.
Собрав в кулак остатки самосознания, я разлепила левый глаз. Он сфотографировал лишенную резкости картинку и, не найдя ничего утешительного, захлопнулся.
«Так, — принялась размышлять я, — отсутствие резкости говорит о том, что контактные линзы я все же сняла. Только почему-то этого не помню… А что я вообще помню? Пили за дружбу, потом танцевали, потом Лариска слиняла, прихватив своего полуабхазского Ивана. Кажется, я еще танцевала… Интересно, где я нахожусь? Даже если сделать поправку на плохое зрение, абсолютно точно можно утверждать, что это не моя квартира».
Как ни крути, но нужно еще раз оглядеться. Для улучшения обзора на этот раз я призвала на помощь оба глаза. Правда, лучше от этого не стало. Пускай даже при моем зрении невозможно четко рассмотреть рисунок на обоях, но сочетание сочных оттенков от бирюзово-голубого у потолка до глубокого синего внизу у плинтусов мне абсолютно незнакомо. Впрочем, так же незнакомы мне: прикроватная тумбочка с голубым светильником в форме шара, синее постельное белье и легкий золотистый тюль на окнах…
