По деревянному широкому причалу пассажиры сошли на берег. Они шли, повизгивая резиновыми сапогами. Только я не повизгивал. На мне были лёгкие чёрные полуботинки. Я поднял чемодан, взял под мышку альбом и пошёл следом.
Рыбокомбинат начинался у самого причала.
За дощатым невысоким забором стояли вытащенные на берег катера. Бревенчатые подпорки держали их. Подпорки упирались в смолёные катерные днища. Днища блестели. Берег пах смолой и рыбой.
У ворот комбината дежурила старуха.
Я поставил около неё чемодан.
— Ты, батюшка, куда? — спросила старуха.
— Мне бы начальство найти. Я из города.
— Наниматься пришёл?
— Плавать.
— Ты, случайно, не трепаншшик?
Я не понял.
— Я по казённому делу. Командировочный. Где правление комбината?
— Контора? Вон она.
В конторе моему появлению не удивились.
— Знаем, было письмо, — сказала кудрявая секретарша. — Директор приказал принять и разместить. Жить будете в общежитии, плавать на МБВ-10.
— МБВ — что? — переспросил я.
— Десять. Морской бот водолазный номер десять. Фамилия шкипера Телеев… Клава, где сейчас МБВ-10?
— В море, — донеслось из-за стены.
— Тогда ждите до утра. Вот вам записка в общежитие, к коменданту.
Когда я опять проходил ворота, старуха посмотрела на меня и сказала:
— Нет, батюшка, ты не трепаншшик!.. Комнату снимать будешь? Есть у меня, недорого.
— Не надо.
Я нашёл общежитие.
Громадная, с прямой солдатской спиной женщина-комендант прочитала записку, сказала: «Комната, так точно, есть» — и повела меня в конец коридора.
— Только кровать плохая, — объяснила она, — я вам завтра хорошую дам. Вот ваша комната.
Открыла дверь.
Я внёс в комнату вещи, разделся и повалился на скрипучую, шаткую кровать.
В голове у меня ревели моторы, стучали колёса поезда.
Я лежал с открытыми глазами до тех пор, пока из вечерней темноты не выплыла скала, похожая на тонущий пароход. Она заслонила для меня весь мир, и я уснул.
