— Отлично. — Марк улыбнулся, пытаясь вызвать улыбку на ее губах: — Да, вот еще. Никому не говори про орла, Коттия. Считается, что я еду по дядиным делам. Но я хотел, чтобы ты знала правду.
Улыбка наконец промелькнула на ее личике — и тут же исчезла:
— Хорошо, Марк.
— Вот так-то лучше. Мне пора идти, но у меня к тебе еще одна просьба. — Он снял с руки тяжелый золотой браслет с выгравированным знаком легиона. На смуглом запястье обнажилась полоска белой кожи. — Я не могу носить его там, куда иду. Не возьмешь ли ты его на сохранение? Пока я не вернусь.
Она взяла браслет без единого слова и постояла, держа его в ладонях. Свет блеснул на знаке Козерога и девизе «Pia Fidelis». Коттия осторожно стерла дождевые капли с золота и спрятала браслет под плащ.
— Хорошо, Марк, — повторила она.
Она стояла очень прямо и неподвижно, вид у нее был очень одинокий. Темный капюшон скрывал ее яркие волосы, как в первую их встречу.
Он придумывал, чтобы еще сказать ей на прощание, ему хотелось поблагодарить ее за все, за что он был ей благодарен. Но он весь был устремлен вперед, к тому, что его ожидало, и он не нашел нужных слов. А произносить ничего не значащие пустые слова ему не хотелось. Он чуть не сказал в последнюю минуту, чтобы она оставила себе браслет, если он не вернется, но потом передумал — лучше он скажет это дяде.
— Теперь иди, — проговорил он. — Да будет с тобой Свет Солнца, Коттия.
— И с тобой, — отозвалась она, — и с тобой, Марк. Я буду ждать твоего возвращения. Я стану прислушиваться к твоим шагам, ты вернешься, когда начнут падать листья, ты придешь сюда, в сад, и опять свистнешь.
Она отвела в сторону мокрую ветку терновника и повернулась, а он стоял и смотрел, как она уходит под мелким сильным дождем, ни разу не обернувшись назад.
С запада от Лугуваллия на восток до Сегедуна шел Вал, подпрыгивая и ныряя в лад всем неровностям этой пересеченной местности, — этакий каменный шрам, еще непросохший от недавней кладки. Восемьдесят миль крепостей, башенок, отмечающих мили, нанизанных на одну громадную нить Вала, с примыкающим крепостным рвом и идущей от одного побережья до другого дорогой легионеров. Вдоль южной стороны толпились приземистые винные лавчонки, храмы, постройки для семейных солдат и рынки — все то, что, накапливаясь, тянется вслед за армией. Здесь стоял громкий непрекращающийся шум: гомон голосов, топот марширующих ног, скрип крутящихся колес, звон и грохот молота, бьющего по наковальне в оружейных мастерских, — но все это перекрывал чистый, звонкий голос труб. И все вместе это был великий Вал Адриана, — защита от угрозы с севера.
