— Мне нравится в твоем плаще, — удовлетворенно сказала она. — В нем тепло и надежно, наверно, птица чувствует себя так внутри своих перьев.
Из-за изгороди неожиданно послышался голос, пронзительный, как крик павлина перед дождем:
— Камилла! Сокровище мое! Камилла, госпожа моя!
Коттия разочарованно вздохнула:
— Это Нисса. Надо идти.
Но она не двинулась с места.
— Камилла! — Голос раздался ближе.
— Нисса зовет тебя.
— Да, придется идти.
Она неохотно встала, сбросила тяжелый плащ, но все еще медлила, а визгливый голос между тем все приближался. Наконец девочка выпалила:
— Позволь мне прийти еще! Пожалуйста! Можешь не разговаривать со мной, не обращать на меня внимания.
— О, госпожа моя! Где ты, дитя Тифона? — раздался вопль совсем рядом.
— Приходи, когда захочешь. Я всегда буду рад тебя видеть, — торопливо проговорил Марк.
— Я приду завтра, — пообещала Коттия и направилась в сторону старого вала, держась величественно, как королева. Большинство здешних женщин держится так, подумал Марк, следивший за ней взглядом, пока она не исчезла за изгородью. И ему вспомнилась Иска Думнониев и Гвингумара, стоящая в дверях хижины. Что сталось с нею и смуглым младенцем после того, как Крадок погиб, а хижины сожгли и поля посыпали солью? Никогда он этого не узнает.
Из-за изгороди донесся громкий голос, любовно распекавший ослушницу. Услышав шаги, Марк повернул голову и увидел Эску.
— Господин принимал гостей. — Эска остановился около скамьи и приложил острие копья ко лбу в знак приветствия.
— Да, а теперь, кажется, она получила из-за меня нагоняй от няньки, — встревоженным тоном произнес Марк, прислушиваясь к удаляющемуся визгливому голосу.
— Если верить молве, нагоняй ее не коснется, — отозвался Эска. — Разве может коснуться брань летящего копья?
Марк заложил руки за голову, откинулся назад и взглянул на раба. Воспоминание о Гвингумаре с ребенком все еще оставалось с ним, беспокойство о Коттии его не заслонило.
— Эска, почему все пограничные племена отвергают нас с таким ожесточением? — спросил он, поддавшись минуте. — Ведь племена на юге — те легко привыкли к нашим обычаям.
— У нас свои обычаи. — Эска присел рядом со скамьей на одну ногу. — Южные племена утратили свое древнее право первородства еще до того, как легионы начали войну. Они продали его за то, что им давал Рим. Они разжирели на римских товарах, и души их обленились.
— Но чем плохо то, что давал Рим? Правосудие, порядок, хорошие дороги — разве они не приносят пользы?
