– Папочка, расскажи, пожалуйста, что такое счастье?
Папа, который давно с легким беспокойством наблюдал за передвижением сына по квартире, с ненужным удивлением оторвал глаза от книги. На его лице – целая гамма чувств. Анализируя их, Миша приходит к выводу, что события разворачиваются благоприятно. Обычно в таких случаях папа сердито гремит: «Брысь на улицу!» Но сейчас он вздыхает и откладывает книгу в сторону.
– Счастье? – переспрашивает папа, с хрустом потягиваясь на диване. – Это не так просто ответить. Да, совсем не просто.
Миша сочувственно кивает, как бы извиняясь, что возложил на папу бремя ответа на такой тяжелый вопрос. Но что поделаешь, если так получилось? Ведь нужно когда-нибудь разобраться в этом деле.
– Однако, – продолжает папа, – можно ответить примерно так: счастье – это жить и трудиться.
Что-то в этом определении Мишу не устраивает. Да, решительно не устраивает. Но продумывать возражение некогда, папа уже начинает коситься на книгу.
Приходится приводить первый же пришедший в голову аргумент:
– Значит, рабы в каменоломнях были счастливы?
– Рабы? – озадаченно переспрашивает папа. – С какой стати? Рабский труд – самое большое несчастье на свете. Счастье – это жить и трудиться свободно! Понял? Иди погуляй.
Папа поворачивается на бок, давая понять, что аудиенция окончена. Но по его напряженному затылку и нарочито безразличному покашливанию Миша определяет, что папа мучается угрызениями совести. Кроме того, счастье в его определении снова оказалось каким-то расплывчатым, непонятным.
– А Робинзон? – вызывающе спрашивает Миша. – Разве он был счастлив на своем необитаемом острове?
Папа с досадой откладывает книгу в сторону. Возражение убедительное. В душе проклиная себя за то, что влип в эту историю, папа подтягивает на помощь резервы.
– Однако отдельные элементы счастья в жизни Робинзона были, – мудро замечает он. – Скажем…
– …когда он ел изюм, – помогает Миша.
– И когда он ел изюм, – соглашается папа, – и когда пришел Пятница. Ведь беседовать с живым человеком – это счастье.
– Еще бы, – охотно соглашается Миша. – Я сам чувствую себя как Робинзон, когда ты читаешь и не хочешь со мной разговаривать. Но зато теперь я понял, что такое счастье: это когда ты дома и беседуешь, не обращая внимания на книгу.
Папа смущен. После такого чистосердечного признания читать было бы кощунством. Погладив сына по взъерошенной шевелюре, папа спрашивает:
– И это все?
– Почему же, – подумав, отвечает Миша, сообразив, что из этой лирической ситуации можно выжать и кое-что существенное. – Счастье – это когда ты беседуешь со мной и еще покупаешь мне грецкие орехи. Или мороженое.
