Безвыходных положений не бывает | страница 23

Благоразумие мне подсказывало, что Тане на глаза попадаться нельзя. Каждое утро Николай с упоением рассказывал о все новых последствиях моей диверсии. Кока поставил ультиматум: или его пустят в детсад, где он уже «выбран атаманом», или квартиру постигнет не­слыханное разрушение. В качестве аванса он швырнул в мусоропровод Танину пудру и воскликнул при этом буквально следующее: «Ты, мамка, иди работать, нече­го тебе лодыря гонять!»

А когда я через Николая передал Коке, что в случае успеха дам ему сломать еще и бинокль, Кока начал ист­ребительную войну. Таня капитулировала, и через не­делю Кока был уже признанным вожаком целой армии проказников.

И все сразу стало на свое место. Главный механик, которому мы купили новую шляпу, снова посетил Та­ню, и теперь она работает на заводе. Девице с ястреби­ным носом она сказала, что я ее недостоин.

Коку в детском саду обуздали, и страшная жажда разрушения сменилась у него обычной любознательно­стью.

А мы с Николаем работаем, курим, спорим, станок скоро будет готов. Будильник и бинокль Кока сломал давно. Но, честное слово, мне их не жаль. Совсем не жаль!

Самая непринужденная, откровенная и содержатель­ная беседа начинается тогда, когда собираются бывшие однокашники. Здесь ни у кого нет отчества, есть только имена – Мишка, Гришка, Витька, Галка. Здесь нет званий, должностей, заслуг и регалий – все равны, как в бане. Упаси бог кому-нибудь в такой компании за­знаться! Засмеют, ударят по носу морально и прижмут его физически.

Итак, собрались однокашники. С того времени как они в последний раз тряслись на экзаменах, прошло всего несколько лет, и сегодня самой солидной должностью может похвастаться Гришка Федоров – он председатель сельсовета; самым большим чином – Женька Буркин, лейтенант милиции, и самой почет­ной наградой – хирург Петька Захаркин, награжден­ный медалью «За спасение утопающих» (он спас во время ледохода корову).

– Ребята, – сказал председатель Гришка, – наша честь поставлена на карту. Жителям нашего населенно­го пункта вообще и нам в частности нанесена увесистая пощечина. Как работник выборного органа, готов заве­рить свое заявление государственной печатью.

– Кто же это сделал? – подскочив на стуле, воск­ликнул милиционер Женька.

– Да, да, кто? – возмущенно загалдели остальные.

– Спокойствие, – поднимая руку, сказал председа­тель Гришка, – сейчас все будет ясно, как говорит наш коновал Петька, вскрывая больного, словно консерв­ную банку. Я не буду томить высокое собрание. Сегод­ня утром останавливает меня соседка, бывшая учитель­ница Прасковья Ивановна, и просит прочитать ей письмо от племянника, так как она разбила очки. Пом­ните Костю Ежевикина? Так он приезжает.