Также среди коммунистов есть и сторонники овладения государственной властью в её нынешних формах с целью перехода к Советской Власти, сначала в России, а потом и за её пределами, по мере “усугубления общего кризиса капитализма”. Этим придется выбирать между сталинизмом и троцкизмом.
Троцкий (Л.Д.Бронштейн) марксистом был. Сталин (И.В.Джугашвили) марксистом по существу не был, хотя и пользовался марксистской фразеологией. Именно в этом причина открытой бескомпромиссной борьбы сталинизма и троцкизма все годы после 1917-го. Исторически реально, что борьба шла за понимание одних и тех же слов в марксистско-ленинском наследии в двух взаимно исключающих друг друга смыслах; и как следствие — за проведение государственной во-первых, внутренней, а во-вторых, внешней политики по двум, взаимно исключающим одна другую, концепциям самоуправления общества, смысл которых в те времена выражался однако в одних и тех же словах марксистско-ленинского наследия и “коллективном бессознательном”.
Неприятие Сталинизма историками и “политологами” — ортодоксальными марксистами и прочими “элитарными” самохвалами — можно понять из анекдота, приводимого в книге “Краткий курс истории ХХ века в анекдотах…” (Москва, “Звонница — МГ”, 1995 г.):
Художник Кацман рисует портрет Сталина и ведёт с ним разговор: Кацман: “Товарищ Сталин, а Вы какими языками владеете?” Сталин: “Немецким, немного.” Кацман: “А-а-а…” Сталин: “Зато я знаю историю человечества…”
Подавляющее же большинство историков и социологов знают — каждый свои — ортодоксальные мифы об истории человечества, которые заметно отличаются от реально свершившейся истории. Кроме того, Сталин не только знал историю, но и понимал, как работает механизм мифотворчества. Большинство писателей “про Сталина” крайне поверхностно относятся к фактам его биографии.
1. Сталин получил семинарское образование. Иными словами, в отличие от большинства историков и политологов, он досконально знал Библию — доктрину управления обществом в Западной региональной цивилизации.
2. Родным языком Иосифа Джугашвили был грузинский. Русский язык был языком общеимерского общения, языком государственной церкви. Это означает, что ученику семинарии чаще приходилось иметь дело с Библией на церковнославянском и русском (перевод на современный русский был сделан в ходе подготовки к празднованию “1000-летия России” — 1886 г.).
Если Вы намереваетесь освоить какое-либо знание, например химию, и Вы возьмете для этого английский или немецкий учебник и обложитесь словарями, то в конце концов Вы освоите и знание, и новый язык. Причем знание Вы освоите знание глубже и полнее, чем если бы пользовались учебником на родном языке. Дело не в том, что иностранный учебник лучше, чем отечественный. Дело в том, встречаясь, со знанием, выраженным на родном языке, большинство людей воспринимают только знакомые им слова, но образное мышление в это время отвлекается на посторонние предметы. Имея дело со знанием, которое выражено на чужеродном языке, поневоле приходится синхронизировать деятельность правого и левого полушарий головного мозга, образного и абстрактно-логического мышления, без согласованной работы которых невозможно синонимическое преобразование текста в процессе перевода с одного языка на другой в ходе учебы. То же касается и освоения Сталиным марксизма. То есть на подлингвистическом, подъязыковом уровне психики Сталину должна была быть свойственна тождественность марксистской и библейской доктрин, хотя на лингвистическом, языковом уровне психики присутствовало две разных языковых формы выражения одного и того же.
