Однако, деньги, сами по себе (и кредитно-финансовая система, основой которой они являются) не могут быть ни плохими, ни хорошими, поскольку в процессе продуктообмена они действительно являются всего лишь «отчуждённой от человека сущностью» — своеобразной технологической средой. А вопрос, на который Маркс почему-то не захотел ответить, совсем в другом — что это за мировоззрение, на основе которого сформировалась кредитно-финансовая система, обращающая в рабство всех людей, в том числе и евреев, после чего «эта чуждая сущность начала повелевать человеком и человек стал поклоняется ей». В отличие от Маркса, Пушкин хотя и опосредованно (насколько позволял жанр пьесы) — в поэтической форме ответил на этот вопрос и показал, что такое мировоззрение формируется Библией.
Так в «Скупом рыцаре» он даёт портрет не просто еврея-аптекаря, любящего деньги, но и ростовщика Жида, который делает деньги «из воздуха». И хотя внешне в сцене встречи ростовщика-жида с рыцарем Альбером всё происходит почти как у Маркса,
Деньги? — деньги
Всегда, во всякий возраст нам пригодны;
Но юноша в них ищет слуг проворных
И, не жалея шлёт туда, сюда.
Старик же видит в них друзей надёжных
И бережёт их, как зеницу ока.
АЛЬБЕР
О! Мой отец не слуг и не друзей
В них видит, a господ; и сам им служит,
И как же служит? как алжирский раб,
Как пёс цепной.
— тем не менее, за 14 лет до Маркса Пушкин в этой «маленькой трагедии», обвинив в безчеловечном заговоре жида-ростовщика с жидом-аптекарем, ответил на вопрос о природе мировоззрении, которое формирует такие психологические типы. Уверенный в могуществе денег, ростовщик-еврей предлагает рыцарю услуги жида-аптекаря.
ЖИД
Смеяться вам угодно надо мной -
Нет; я хотел… быть может, вы… я думал,
Что уж барону время умереть.
АЛЬБЕР
Как! отравить отца! и смел ты сыну…
Иван! держи его. И смел ты мне!…
Да знаешь ли, жидовская душа.
Собака, змей! что я тебе сейчас же
На воротах повешу.
По сути Пушкин здесь выносит смертный приговор ростовщичеству, а два года спустя — в «Подражании Данте» — объясняет, почему приговор так суров:
И дале мы пошли — и страх обнял меня.
Бесенок под себя поджав копыто,
Крутил ростовщика у адского огня.
Горячий капал жир в копчёное корыто,
И лопал на огне печёный ростовщик.
А я: «Поведай мне: в сей казни что сокрыто?»
Вергилий мне: «Мой сын, в сей казни смысл велик;
Одно стяжание имев всегда в предмете,
Жир должников сосал сей злой старик
И их безжалостно крутил на нашем свете.
