(Марк, 11:23, 24). Молитесь же так:
“Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила, и слава во веки!” (Матфей, 5:9 — 13). Не придет Царствие Божие приметным образом (…) ибо вот Царствие Божие внутри вас есть (Лука, 17:20, 21).»
Это могло стать символом веры всякой Христовой церкви, но данное через Христа Учение было неугодно земным заправилам и склонившимся перед ними церковным иерархам, потому в якобы христианских церквях иной символ веры, в котором нет ни слова из сказанных Христом. Иными словами, исторически реальное христианство победило не благодаря тому, что им были исполнены заветы Христа, а благодаря тому, что оно от них отказалось.
Устранение из символа веры речей самого Христа не может не иметь религиозных и внутриобщественных последствий для обществ, чья духовная и вся прочая культура выросла из никейской догматики.
Символ веры, хотя и существует в одной и той же церкви вместе с каноном Новозаветных писаний, прямо не отрицающим Благовестие Христово, тем не менее он не столь безобиден, как может многим показаться. Евангелия и писания апостолов в ходе церковных служб читаются мелко дробленными (порядка 10 — 15 стихов) фрагментами, но не поглавно (хотя бы); читаются вперемешку в течение всего церковного года (см. в православной синодальной Библии календарный указатель евангельских и апостольских чтений). Это подобно тому, как из многосерийного фильма показывать не все серии, да еще изменить при показе их очередность: ясно, что “сюжет” такого “фильма” будет отличаться от изначального сценария. Эта особенность построения церковных служб порождает условия, в которых, имея дело в церковных службах с фрагментами писаний апостолов, прихожанин вынужден восстанавливать сам полноту и целостность Евангелия Христа, Его Благой вести, рассыпанной фрагментами по всем службам в годовом их цикле.
И вынужден он делать это самой иерархией церкви не в храме, не в церкви единоверцев и единомышленников, а в “мирской” суете. Но в толпо-“элитарном” обществе у подавляющего большинства прихожан, занятых работой с утра до вечера, просто нет времени, чтобы стряхнуть с себя гнёт мирской суеты и подумать о том, какой была изначально Благая весть в устах самого Христа, чтобы восстановить её смысл во всей её полноте и целостности, дабы обрести утраченное единство эмоционального и смыслового строя своей души вновь и
